Детьми, значит? Вот как. Странно, я не чувствовала себя ребенком. Впрочем, я никак себя не чувствовала.
Сказать «спи» было легко, а вот уснуть на самом деле – практически невозможно. Погребальные костры горели всю ночь. Всю ночь ноздри щекотал запах гари и паленой плоти, от него настойчиво мутило. Прощание с умершими сопровождалось стонами, плачем и причитаниями, которые тоже никак не способствовали сну.
Лишь когда небо за окошком снова начало светлеть, все стихло. Запах то ли исчез, то ли я к нему так привыкла, что перестала замечать. Тогда я наконец провалилась в тревожный поверхностный сон.
И вывалилась из него, как мне показалось, довольно быстро, хотя на самом деле солнце стояло уже высоко. Заметно потеплело, в сарае стало даже жарко и немного душно. Охотник уже не спал, стоял у окошка, скрестив руки на груди и привалившись плечом к стене, и поглядывал в него. Он был заметно выше меня, поэтому роста ему хватало.
Судя по выражению лица, ему не нравилось то, что он видел.
Я села, прислушиваясь и понимая, что из объятий сна меня вырвал энергичный стук молотков. К нему примешивался лай собак, крики каких-то птиц и голоса людей. О чем они говорили, разобрать не получалось, но почему-то сочетание всех звуков заставляло нервничать.
– Что там? – спросила я, сверля Охотника взглядом. Сонливость как рукой сняло.
Он на мгновение обернулся ко мне, скривился и снова посмотрел в окошко.
– Ничего хорошего.
Блеск! Это я уже слышала еще накануне. Хотелось бы знать подробности, но спросить я не успела: зашуршал и загрохотал засов, дверь в сарай распахнулась. На пороге появились трое мужчин, все с большими угрожающего вида дубинками.
Охотник встрепенулся и сделал шаг ко мне, но один из пришедших одернул его:
– Стой, где стоишь, и тебе ничего не будет. Мы пришли за ведьмой.
Это была плохая новость, потому что я уже уяснила: ведьмой тут считали меня.
В подтверждение второй мужчина направился ко мне, двое других остались у дверей. Я торопливо поднялась на ноги и даже непроизвольно попятилась, хотя умом понимала, что отступать мне некуда. Мужчина схватил меня за плечо, потом подумал и стащил куртку Охотника, бросил ее на пол. Замер и уставился на меня, его взгляд скользнул вниз, на губах появилась плотоядная улыбка.
– А ты ничего такая, – хмыкнул он, внезапно привлек к себе, положил руку мне на грудь и резко больно сжал.
Я испуганно дернулась, но он держал крепко. Обернулся через плечо к своим товарищам, которые хоть и наблюдали за ним без одобрения, но не вмешивались.
– Что, время еще есть, может, ублажим даму напоследок?
Похоже, он меня ребенком не считал. Или детьми очень даже интересовался. Мне вдруг стало очень страшно, гораздо страшнее, чем было накануне в тумане рядом с чудовищами. Тогда я была слишком дезориентирована, чтобы всерьез бояться, а сейчас немного отошла и начала воспринимать чудовищную реальность как реальность, а не как кошмарный сон. В предложении мужчины меня одинаково сильно напугали слова «ублажим» и «напоследок».
Он снова повернулся ко мне, его рука скользнула ниже, но не успела добраться до бедра, когда Охотник неожиданно оказался рядом. Мужчины у дверей даже дернуться не успели, а его кулак уже стремительно влетел в физиономию того, кто меня держал. Рука, сжимающая мое плечо, разжалась, и я торопливо отскочила подальше.
Охотник успел ударить моего обидчика кулаком в живот и коленом в пах, от чего тот сложился пополам и рухнул на землю, поскуливая. Его очнувшиеся друзья подлетели к Охотнику, один ударил его дубинкой по спине, но он выстоял, повернулся и ударил кулаком. И тут же получил еще один удар от другого мужчины. Это оказалось слишком даже для него: он упал на колени, а двое местных, кажется, решили его добить.
Я не могла этого допустить, но что я могла сделать против троих мужчин с дубинками (тот, кто все начал, как раз тоже поднялся на ноги, держась рукой за ушибленное место), если даже могучий Охотник с ними не справился?
– Оставьте его в покое, а не то прокляну! – истерично выкрикнула я единственное, что пришло в голову.
Как ни странно, это подействовало. Мужчины тут же испуганно попятились, оставив Охотника приходить в себя. Кстати, он так и остался стоять на коленях, они не смогли повалить его на землю полностью. Я подбежала к нему, порывисто обнимая за плечи и пытаясь заглянуть в лицо. Его взгляд был немного расфокусирован, но серьезных повреждений я не заметила.
– Ладно, Мрок, оставь ее, – пробормотал один из мужчин. – А то и правда проклянет – и отсохнет у тебя что-нибудь нужное. Не настолько она хороша, чтобы рисковать. Надо сжечь ее поскорее.