— Это проблема, — задумчиво произнес Джоунс. — Раньше такого не было.
— Раньше нейросети не выходили из под контроля.
— Попробую озадачить наших ребят, из группы Внутренней безопасности, — сказал старший инспектор. — Это надо решать и поскорее.
Хар кивнул.
— Хорошо, — сказал Джоунс. — Теперь давайте вернемся к нашим баранам.
Хар осторожно пожал плечами, шея сильно болела.
— Я осмотрел напавший скикар, — сказал он. — Он был пуст. Так что ребята из транспортного отдела были абсолютно правы.
— Вас еле успели оттащить, — покачал головой Джоунс. — Начался сильный пожар, чужая машина сгорела дотла. Черный ящик, разумеется, остался невредим. Мы его прокачали. Но он пуст. Так что владельца теперь не определишь.
Хар кивнул.
— Я так и думал, что никаких следов не останется. Поэтому и пошел посмотреть.
Они помолчали.
— А вы не хотите мне рассказать, почему на вас вдруг напали? — спросил Джоунс.
— Я был в Комплексе, вчерашней ночью. И говорил с их новой нейросетью, — мрачно ответил Хар.
Джоунс вздохнул.
— Хар, я же просил вас подождать немного. Или нет?
Хар промолчал. Джоунс некоторое время задумчиво смотрел на него, потом спросил:
— Что-нибудь узнали?
— Да. Ночью в Комплексе работает совсем другая нейросеть. Во-первых, у нее женское имя и женская логика. Ее зовут Эли. Во-вторых — сильные человеческие эмоции. Это если не считать увеличенной раз в десять мощности, по меньшей мере.
— Ничего себе, — протянул Джоунс. — Сильны ребята. А она что-нибудь сказала вам насчет своей памяти?
— Ноль, — покачал головой Хар. — Правда отказала очень вежливо. Моего доступа для этого недостаточно. Нужен совсем другой, не ниже уровня системного администратора.
Они помолчали.
— Что вы думаете делать дальше?
— Хочу слетать на Луну и на месте посоветоваться с Бронштейном. Отвезу ему копию кристалла Сейлора, пусть он со своими специалистами помозгует на месте.
— Резонно, — согласился Джоунс. — А сил у вас хватит?
Хар мотнул головой и зашипел от резкой боли в шее.
— Мне уже намного лучше, — невнятно сказал он.
— Дело ваше, — сказал Джоунс, внимательно глядя на него. — Вы уже взрослый. Хорошо, действуйте. Да и мне будет спокойнее, если вы некоторое время побудете подальше от этого Комплекса.
Хар незаметно поморщился.
— Мне потребуется ваша помощь.
— Какая?
— Я хочу попробовать попросить Бронштейна оформить мне на несколько дней самый высокий допуск, на уровне системного администратора. Без вас у меня ничего не получится.
— Со мной наверное тоже, — задумчиво сказал Джоунс. — Попросить я его конечно могу, но подобные документы в Институте управления выдают только сертифицированным специалистам.
— Вы просто попросите, — сказал Хар и неловко дернувшись, опять скривился от боли. — Остальное я попробую сделать сам.
— Хорошо. Сколько вы думаете пробыть на Луне?
— Максимум до завтрашнего утра, — подумав, ответил Хар. — Если за сутки они не разберутся, торчать там дольше не имеет смысла.
— Завтра после полудня жду вас с докладом в Управлении, — сказал Джоунс, вставая. — Надеюсь, на этот раз вы не заблудитесь.
5
Хар полетел на Луну ближайшим рейсом пассажирского челнока, он не хотел зря терять время. Комфортабельный лайнер уходил поздно вечером, ближе к ночи. А Бронштейн во время разговора по комму сообщил ему, что будет на месте только с утра и до полудня. По земному времени. Причем сообщил довольно сухо. Хар догадывался, почему.
Вид у него уже был не таким страшным: повязку с головы он убрал, а лоб обтягивала только узкая и не слишком заметная эластичная лента. Регенерирующую пленку с рук Хар решил смыть, раны уже начали заживать.
Хар выбрал корабль, который садился вблизи кратера, где располагался Центр управления. Полет был не длинным и совсем неинтересным. Искусственное тяготение практически равнялось земному, а редкие всплески ускорения сразу гасились антигравами. В узких иллюминаторах светилась россыпь редких звезд. Луну и Землю стало видно только тогда, когда корабль начал посадочные маневры.
Полет не вызвал ни у кого особого интереса, если не считать двух мальчишек- двойняшек лет шести и девчонки с двумя тонкими косичками, их возраста, которые не отрывались от иллюминаторов. Пассажиры постарше занимались своими делами: кто, раскрыв папку, работал; кто, надев шлем, читал книгу, а остальные смотрели видеофильмы. Хар просто закрыл глаза, убрал посторонние шумы и откровенно отдыхал. Он любил такие неожиданные паузы, когда можно было спокойно вздремнуть, ни о чем не думая. А сейчас он нуждался в отдыхе.
Его легкая дрема была нарушена мягким толчком и негромким музыкальным сигналом. Корабль замер в посадочном куполе. Хар открыл глаза и огляделся. Пассажиры уже поднялись и начали неторопливо выходить. Он встал, взял свою рабочую папку — стильная кожаная обложка ей очень шла и также последовал к выходу.
Ближайшее справочное табло подсказало, что Центр находится меньше чем в получасе езды по одному из здешних транспортных тоннелей. Хар уточнил маршрут у инфора и проследовал по не длинному переходу прямо к выходному шлюзу. Недолгая поездка на местном экспрессе и через некоторое время он уже стоял около внушительного входа.
Живой охранник молча выслушал его, взглянул на карточку и взял в руки комм. Через пару минут у входа появился молодой черноволосый парень, по виду аспирант. Он махнул рукой и Хар подошел к нему.
— Здравствуйте. Это вы прилетели с Земли? — спросил юноша, внимательно его разглядывая.
Хар кивнул.
— Да, я. Добрый день.
— И вам того же, — ответил парень. — Правда, у нас принято говорить: доброго времени суток. Из-за расстыковки лунного и земного времени. Профессор ждет вас, я провожу.
Он быстро пошел по коридору по направлению к бегущей дорожке. Хару пришлось приналечь, чтобы не отстать от него.
Ехали они недолго и через два поворота сошли. Парень довел его до дверей кабинета, а сам пошел к лифту. Хар проводил его взглядом, а потом открыл дверь.
Кабинет профессора был невелик: вытянутый экран в воздухе, в углу большой стол, на котором стоял профессиональный вход в нейросеть и несколько удобных кресел. На длинной стене висело несколько строгих портретов, по виду это были основатели Центра. Бронштейн сидел за столом. Некоторое время он молча смотрел на Хара, а потом покачал головой и бросил:
— Вот что происходит с теми, кто не говорит правду собеседнику.
Хар старательно сделал покаянное лицо.
— Профессор, простите, но я…
Бронштейн не дал ему закончить.
— Какую чушь вы будете нести на этот раз? — грозно начал он.
Хар наклонил голову.
— Простите меня, пожалуйста. Но я решил, что для первого разговора так будет лучше.
— Разумеется, — буркнул Бронштейн. — Я прилетаю к себе, надеваю шлем — и что же я узнаю? Что тот молодой человек, который спрашивал у меня, как работает нейросеть, совсем недавно с блеском закончил столичный Институт управления. А мои друзья, профессора Мейлер и Хладковский, настойчиво предлагали ему остаться в докторантуре. Или я ошибся?
— Нет, — сказал Хар.
— И для чего вы меня дурачили? Вы что, не знали, где лежат все данные о вас?
Ну, положим, не все, подумал Хар, но продолжал держать покаянное лицо. Бронштейн вздохнул.
— Следовало бы просто выпроводить вас вон, инспектор, — сказал он, остывая. — Но, на ваше счастье, долгое общение со студентами сделало меня отходчивым. Садитесь.
Хар благодарно кивнул и осторожно сел.
— Что с вами случилось? — сухо спросил Бронштейн.
— Ничего страшного, — ответил Хар. — Это не связано с нашей проблемой.
Бронштейн покачал головой, но ничего не сказал.
— Скажите, профессор, ваша собственная нейросеть обменивается данными с остальными? — начал Хар.