Когда Понтинг вернулся, товарищи по его виду поняли, что фотограф снова избежал несчастья. Он рассказал о своем происшествии.
Люди были настороже, но не могли предотвратить беду: у экспедиции осталось двое моторных саней, а третьи рухнули в полынью.
Много тревог причиняли маньчжурские лошадки. Перевозя грузы, они упрямились, капризничали. Одна лошадь выхватила повод у сопровождающего и поскакала, груз опрокинулся. Несколько раз пони вырывались из упряжки. Отс и Омельченко терпеливо приучали их. Скотт предвидел, что, пока лошади не втянутся в работу, с ними будет много возни. Уцелеют ли животные за восемь-девять месяцев, оставшихся до похода на юг?
Экспедиционное судно двинулось к восточному побережью моря Росса, взяв лейтенанта Виктора Кэмпбелла, Реймонда Пристли и врача Мёррея Левика. Скотт поручил им высадиться на Земле Эдуарда, открытой в 1902 году и никем еще не посещенной. Западная партия геолога Тейлора готовилась к походу в горы и на ледники Земли Виктории. Зимовщики достраивали жилище на мысе Эванса.
В середине января Скотт и Мирз ушли с собачьей упряжкой на мыс Хижины Приятно посетить знакомые места, переночевать в доме, добротно построенном девять лет назад. Этим убежищем не раз пользовались зимовщики Шеклтона; вернувшись в Англию, они рассказали, что у входа намело сугробы снега, пришлось влезать через окно.
— Вот так штука! — воскликнул Мирз, подойдя к дому. — Внутри все забито смерзшимся снегом, его из пушки не прошибешь! Уходя, они даже окно не заделали.
Скотт с горечью смотрел на последствия небрежности Шеклтона и его подчиненных:
— Мне очень хотелось найти старые постройки в целости… Печально, что все, сделанное для удобства, уничтожено. Элементарная порядочность обязывает, чтобы люди ценили человеческий труд и помнили о будущих исследователях. Меня страшно угнетает, что наши предшественники пренебрегли этим простым долгом.
Проведя неспокойную ночь под открытым небом, Скотт и Мирз вернулись на мыс Эванса. В новом доме было тепло, пол устлан линолеумом, ярко светили ацетиленовые лампы.
— Кто же так постарался? — спросил Скотт.
— Все понемногу, — засмеялся Боуэрс. — Правда, тесновато, но мы же и не рассчитывали обитать во дворце…
Зимовщики не без труда располагались в столовой, которую называли кают-компанией. Жили в купе с двухъярусными койками. У Скотта был маленький рабочий кабинет, где стояла и койка. Рядом устроились пятеро друзей, различных по характеру, но пожелавших быть вместе: Лоуренс Отс, Генри Боуэрс, молодой военный врач и паразитолог Эдвард Аткинсон, Сесил Мирз и Черри-Гаррард. Товарищи называли их «пять пальцев».
Кавалерист Лоуренс Отс был молчалив, казался мрачным, но охотно поддерживал дружеские шутки метким острословием. Сесил Мирз, рослый, громогласный, любознательный, много путешествовал, но в Антарктиду попал впервые. Внутренне он скептически относился к «питомцам» Отса — пони и был убежден, что собачьи упряжки несравнимо надежнее, особенно в дальних походах. С увлечением тренируя собак, Мирз не критиковал сторонников маньчжурских лошадей: он понимал, что для твердого суждения ему недостает практического опыта.
На столике возле своей койки врач Аткинсон поместил микроскоп, спиртовые лампочки, пробирки, оборудование для исследования мельчайших организмов. Он нехотя отрывался от занятий в крохотной лаборатории. Аткинсон надеялся вернуться домой с законченной научной работой.
Зоолога Черри-Гаррарда любили за скромность, добродушие, постоянную готовность помочь товарищам, хотя, казалось, он всем уступал в силе и выносливости. Черри взялся выпускать журнал. Когда приятели посмеивались над ним, называя «местной прессой», он с напускной угрозой отвечал:
— Думаете, это вам сойдет? Всех вас поддену на кончик пера!
Самым молодым из «пяти пальцев» был двадцативосьмилетний лейтенант Генри Боуэрс, худенький, невзрачный, большеносый. Многие поражались упорству, с которым он закалял свой организм, готовясь к возможным испытаниям — холоду, переутомлению, голоду.
В лютые морозы зимовщики выходили из помещения в теплых шлемах или меховых шапках с наушниками, а Боуэрс появлялся в легкой шляпе и работал не меньше других. Ровно в семь утра, когда температура в доме нередко падала до нуля, возле таза, наполненного чистым снегом, сходились два обнаженных человека: доктор Уилсон и Боуэрс. Они брали снег пригоршнями и, покрякивая, растирали тело.
Находчивый, обладающий прекрасной памятью Боуэрс отлично справлялся с порученным ему делом — он заведовал «интендантством». Уилсон говорил: «У нас тысячи наименований разных предметов, а спросите у Пташки о любом из них и немедленно узнаете, где, в каком ящике этот предмет находится. Он аккуратен и бережлив». Когда товарищи просили у него какую-либо вещь, «интендант» осведомлялся, для чего она нужна. Если ему намекали на скаредность, Боуэрс невозмутимо отвечал: «Здесь ничего не закажешь, не купишь. Мы обязаны быть бережливыми». Скотт его поддерживал.