Провалы в памяти. Я не помню, что делал несколько часов назад, но почему-то помню события столетней давности. Это не похоже на обычное сумасшествие, то, что происходит со мной, в разы хуже. Я вижу старую, ещё довоенную Имбоку, вижу собственную лабораторию в горах. Уцелела ли она? Древние рукописи, как будто я разложил их по полкам только сегодня. Кто я? Покажись мне. Знания о мире – лучше бы я оставался в неведении. Мне известно о прошлом Имбоки гораздо больше, чем большинству ныне живущих. Лаборатория в горах! (Эти слова были подчеркнуты с такой силой, что сломался грифель карандаша). В руках безумца она сослужит миру плохую службу. Мои мысли больше не принадлежат мне.
Ухия избегает меня. На этаже Ксавьера постоянно какое-то движение, странные звуки, скольжение чего-то тяжелого. Я должен действовать!
2
Сырая октябрьская ночь, пропитанная гнилостным рыбным запахом, тяжело опустилась на деревню. Ветер принёс к побережью настоящий шторм, и теперь мутные валы бросались на ближайшие к морю кварталы, словно угрожая смыть их с лица земли. Имбока погрузилась в серую мглу. В эту терзаемую непогодой ночь два путника покинули пределы деревни.
Горы, отделявшие Имбоку от остальной части материка, при взгляде с высоты напоминали невероятно старый рубец на теле земли. Их лысые вершины давно раскрошились под влиянием ветра, а растительность, обрамлявшая уродливые проплешины, в основном состояла из мелких реликтовых деревьев, стволы и ветви которых переплелись в непроходимую сеть. У жителей имбокской общины этот бурелом не пользовался особой популярностью, и склоны гор оставались пустынны даже во времена расцвета деревни. Однако, несмотря на пугающую безлюдность этой обширной территории, в самую чащу приземистого переплетенного леса устремлялась ухоженная дорога с ещё свежими следами автомобильных шин на мягкой после дождя земле.
Автомобилей в Имбоке было всего три, и два из них – грузовики – не проходили по ширине. Мужчины понимающе переглянулись и, не говоря ни слова, свернули с дороги в лес: осторожность была сильнее стремления передвигаться с комфортом. Стараясь производить как можно меньше шума, они продирались сквозь глухие заросли, дорога, змеившаяся в лунном свете, служила прекрасным ориентиром. Строить любые догадки о её предназначении сейчас, посреди свистящей непогоды и конвульсивно кривящихся деревьев, было по меньшей мере безрассудно. А дорога, расчищенная, испещренная многочисленными колеями одних и тех же колес, манила в самое сердце чёрной паутины сплетенных ветвей.
- Я видел это место. Во сне, - внезапно тихо произнес шедший чуть впереди Пабло. Лес вставал в его памяти ещё живым, прогнившие черные остовы, обступавшие путников, являлись лишь карикатурой былых лет. Священник, двигавшийся поодаль, неопределенно пожал плечами и привычным жестом втянул перепончатые кисти в длинные рукава рыбацкой куртки. О проявлениях чужой памяти Хорхе читал достаточно, чтобы постигнуть суть этого феномена, однако о том, чья именно память сейчас направляет его друга, предпочитал не думать. Сопровождая Пабло в этой погоне за фантомами, предусмотрительный священник готовился к худшему: чей бы разум ни вел новоявленного наследника, им противостоял Ксавьер – непредсказуемый, опасный и черпающий силу из неведомых глубин демон Имбоки.
Луна в очередной раз вышла из-за облаков, и призрачный свет скользнул среди мертвых ветвей. – Почему ты помогаешь мне? – чуть задыхаясь от долгого подъема, спросил Пабло, на мгновение обернувшись, чтобы увидеть лицо своего спутника. Пастор тихо фыркнул и тут же снова посерьезнел.
- Я принадлежу к племени, пришедшему из моря, я служу нашему богу – и я считаю, что клан Камбарро должен быть уничтожен. Между богом и его паствой не должно быть таких посредников.
Пабло задумчиво кивнул и снова двинулся вперёд. Он так и не привык причислять себя к семейству губернатора. Дорога, круто уходившая вверх на протяжении последней сотни метров, неожиданно обрывалась. Для автомобиля дальше пути не было. Путники переглянулись и снова поняли друг друга без слов: следовало искать вход под землю. Пабло беспокойно замотал головой и стиснул виски пальцами. – Здесь есть дверь… есть… дверь… есть… – беспорядочное бормотание сменилось полусонным шепотом, Хорхе резко встряхнул своего напарника за плечи.
- Покажи мне дверь. – А разве Он не показывал тебе? – ощерился тот, что теперь говорил голосом Пабло Камбарро. – Разве Он не доверился твоим знаниям?
Хорхе резко отдернул руки. – Кто ты? Кто впустил тебя?
Пабло тихо рассмеялся и, приглашающе взмахнув рукой, скрылся среди деревьев. Священник торопливо последовал за ним. От безвольного и довольно трусливого сына губернатора не осталось ничего, кроме внешней оболочки, таинственный визитер уверенно мелькал среди деревьев и под конец исчез в темном провале, искусно скрытом горизонтально лежащей на небольшой земляной насыпи дверью. Всего на мгновение Хорхе оглянулся назад. Он знал, что придется столкнуться с неведомым, и сейчас таинственные глубины подступили совсем близко. Далеко внизу продолжало бушевать море.
Он ступил в чёрный провал и зажег фонарь, сразу заметив на земляном полу свежие следы. Коридор устремлялся вниз, в самые глубины гор. Кем и когда он был прорублен – оставалось загадкой, однако вряд ли возраст подземных тоннелей превышал сотню лет. Спуск замедлялся, становясь всё более пологим, пока не перешел в ровную дорогу, потолок которой терялся в густой темноте. Пабло нигде не было видно, однако бегущие вперед следы красноречиво указывали на то, что сын губернатора держался того же пути.
Лаборатория, скрытая под землей, открывалась перед глазами зрителя неожиданно, словно выныривая откуда-то с ещё большей глубины, в своем гнилостном сиянии грибовидной поросли на стенах. Дрожащий синеватый свет открывал взгляду ряды книжных полок с древними трудами и множество приборов, о назначении которых сложно было даже догадываться. Пабло оказался впереди, он стоял в центре комнаты и, выжидающе скрестив руки на груди, смотрел в теряющийся в темноте противоположный угол. Там шлепнулось на пол что-то тяжелое и скользкое, и Хорхе инстинктивно потянулся к закрепленному на поясе пистолету. Из темноты, отталкиваясь непомерно вытянувшимися щупальцами и опираясь на руки, появилась Ухия. Медленно поднялась, выпрямляясь, словно кобра перед прыжком. Священник убрал руку с оружия и несколько растерянно взглянул на неустойчиво покачивающуюся тонкую фигуру: увидеть здесь Ухию он никак не ожидал. Женщина вытянула из темноты длинные щупальца и, подобрав их под себя, медленно опустилась на этот зловещий клубок. Её губы тронула усмешка, тусклый недобрый взгляд был устремлен на Пабло.
- Орфео, - раздосадованно выплюнула она, наклонив увенчанную диадемой голову. – Я плохо похоронил тебя?
Пабло с холодным любопытством продолжал рассматривать свернувшееся перед ним существо. – Это, значит, жена моего тела? – после недолгой паузы хмыкнул он. – Да ты шутник, Ксавьер…
3
Губы женщины брезгливо скривились. Капитан Камбарро медленно шагнул к ней, не упуская из вида ни одного её движения. – Ты не хочешь, чтобы я увидел, каким ты стал? То, что ты делал с собой все эти годы, разрывая связь с Глубоководными… Твои дворцы в Й’хантлеи тебе больше не понадобятся. Море не примет тебя, Ксавьер. Дагон не примет тебя.
Женщина передернула плечами. Её движения, поначалу порывистые и неуверенные, становились всё более осознанными – Ксавьер привыкал к новой оболочке. – Я достиг куда большего, чем мог бы дать мне Дагон, - осклабился он, красивое лицо неузнаваемо исказилось под этой гримасой. – Куда большего, чем добился в свое время ты. Зачем ты пришел?
- Чтобы выполнить приказ, полученный среди колонн Й’хантлеи. Чтобы разрушить тропу, ведущую за Порог. Дагон милосерден к своей пастве, но он не терпит измены. Я построил это место, чтобы с помощью древних знаний приблизиться к нашему богу. Ты открыл отсюда дорогу вовне. Ни среди людей, ни среди нас… ты стал таким же, как они.