Шифровка была доложена начальнику управления. Это был юркий генерал из комсомольских работников — пронырливый, блудливый, но сдержанно-важный — при руководстве и подчиненных. Он владел английским и французским на самом примитивном уровне и поэтому считался весьма образованным человеком. «Монеты… — подумал генерал. — Как же… Кругленькие такие, с неровными краями. Древние».
Он вызвал сотрудника и поручил проверить по компьютеру фонды материальных ценностей для вербовки особо важных агентов и потенциальные возможности. Ответ был получен через минуту: есть золото, платина, бриллианты. Есть наркотики и самые умело-изощренные дамы, а также и «голубые». Есть просто серьезные деньги в любой валюте. Есть мальчики и девочки нежного и весьма нежного возраста. А вот древних монет с неровными краями — нет.
Генерал доложил начальнику разведки. Начальник — человек в летах, очках, с вкрадчивым голосом и странной манерой к месту и не к месту поминать «родную партию» и «лично» очередного вождя — выслушал доклад суетящегося подчиненного молча и сурово.
— Материала, значит, у вас нет… — Пожевал губами — иссохшими и обветренными. — Что вы предлагаете?
— Может быть, вы позвоните Алексею Петровичу? — с надеждой спросил генерал. Алексей Петрович руководил контрразведкой.
— По-дружески? — без улыбки спросил начальник.
— А как же? — широко улыбнулся генерал.
— Вы свободны. — Начальник разведки снял трубку телефона. По такому телефону можно было разговаривать, не опасаясь, что ЦРУ, например, сможет прослушать разговор.
Выяснилось, что в поле зрения контрразведки никогда не попадали ни монеты античного Причерноморья, ни дела, с этими монетами связанные. Получался вполне дохлый номер…
— Я советую обратиться в «Третье»… — посоветовал Алексей Петрович. — Они надзирают за МВД…
— И что же?
— В МВД есть служба БХСС. Они шерстят коллекционеров, а у этой жлобской сволочи чего только нет… Эрмитажу не снилось!
— В Эрмитаже нет комплекта этих монет.
— Плохо работают. Интеллигенция…
Через неделю начальник Третьего управления доложил, что в службе БХСС только что «реализовали» дело евреев-коллекционеров. Нашли уникальный фарфор, картины, золото, оружие XVIII века и многое другое, но вот античных монет… Правда — взяли одного, который специализировался на русских старинных монетах.
— Переговорите с этим жи… жителем Союза, — властно «посоветовал» начальник разведки. — Возможно, он кого-нибудь или что-нибудь подскажет. И он, и вообще милиция — все должны работать «втемную». Суть дела знаем только мы с вами…
Гордый таким доверием, начальник военной контрразведки («Третьего») положил трубку, обещав максимальное содействие.
Но еврейский собиратель уперся. Да, он знает других собирателей. Да, все они трехнулись на монетном деле. Да, он даже готов подтвердить, что все они лютые спекулянты и давно должны «сидеть». Но античные монеты… Нонсенс!
— Я даю вам еще день, — ледяным тоном произнес шеф разведки.
И дело было сделано: в комитете ветеранов МВД нашелся трясущийся полковник внутренней службы (у него все тряслось от старости — и руки, и голова, и сердце) — этот полковник вспомнил, что лет сорок назад он лично дружил с одним офицером конвойных войск, который собирал не то греческие, не то армянские монеты. «Правда, давно это было, — тряхнул полковник седым коком. — Умер уже, поди. А и то: давно это было…».
Бывший офицер был установлен через два дня. Он жил в «ветеранском» доме МВД, многоэтажном, «сталинской» еще постройки, переполненном уже не столько самими ветеранами, сколько их наследниками, не имеющими к МВД никакого отношения.
Техническая служба определила тип замка, изготовила ключи. Домоседа-пенсионера — он жил в большой трехкомнатной квартире с внучкой, двадцатилетней студенткой филологического факультета пединститута — выманили из дома с помощью все того же Совета ветеранов МВД. Старички и здесь сработали «втемную» — не зная, кого именно обслуживают и с какой целью. Ничтоже сумняшеся они вызвали своего бывшего товарища на очередное заседание Совета и два часа песочили за утрату общественных и служебных идеалов. Внучку пригласили в комитет комсомола института — там тоже просто выполняли данное поручение — и долго выпытывали, что именно ощущала девушка на недавней практике в пятом классе школы: было известно, что на ее уроках русского языка стояла мертвая тишина. Почему? — вот в чем был вопрос. Ведь в остальных классах вопили, дрались, бегали по столам и визжали дикими голосами. «Я им сказала с порога, — объяснила девушка: — Если кто пикнет — убью!»