Она молчала. И вообще в отеле царила мертвая тишина, но я чувствовал, как сужается круг. Времени для принятия решений оставалось все меньше.
— Не знаю, почему они начали действовать в центре города, когда вокруг толпа людей, в том числе и полицейских. Они могли легко расправиться с нами еще по пути сюда.
Но можно не сомневаться, что на это имелись веские основания. Ты получила четкие инструкции: как можно дольше разыгрывать из себя невинную овечку. Мы убедимся, что ты не вооружена, и вообще, разве может представлять опасность девушка, способная так краснеть? Затем раздастся телефонный звонок. Если я сниму трубку, мне ответят, что ошиблись номером, однако для тебя телефонный звонок означает сигнал готовности. Потом постучат в дверь, прозвучат угрожающие голоса, или в замочной скважине заскрипит ключ. И когда все наше внимание сконцентрируется на двери, когда мы забудем о тебе, ты выхватишь неведомо куда запрятанный револьвер и ткнешь его мне в спину. Так где же он, Чатем? — Я обвел взглядом комнату. — Где? Куда его спрятали, пока мы ездили по магазинам? И прятали ли вообще? Ведь в комнате уже есть один револьвер. Не сомневаюсь, они его нашли, устроив обыск в номере. Им нужно было лишь сообщить тебе, где он находится.
Не спуская с нее глаз, я боком подошел к стоявшему возле окна креслу. Дрогнувшие веки снова подвели ее, когда моя рука скользнула под мягкое сиденье. Я вытащил тупорылый револьвер, который сунул туда перед поездкой в магазин, револьвер, принадлежавший некогда Барбаре Херрере.
Только теперь выражение лица девушки изменилось. Когда она заговорила, другим был и ее голос — твердым, решительным. Она уже не казалась испуганной юной невестой, попавшей в кошмарную ситуацию.
— Мистер Хелм…
Я ухмыльнулся:
— Итак, тебе известно, как меня величают.
— Конечно известно, — быстро проговорила она. — Я знаю даже вашу кличку — Эрик. Я все время пытаюсь сказать вам… Да-да, вы не ошиблись насчет меня, но вы должны меня выслушать, вы не можете…
Это была старая как мир отчаянная попытка заговорить противника, затуманить болтовней его мозги перед наступлением последней, решительной минуты. Так отвлекают внимание соперника при стрельбе по мишеням, при игре в гольф и даже в шахматы. Но в нашем деле такие номера не проходят. Конечно, и среди нас попадаются доверчивые идиоты, но у меня не было ни времени, ни желания разбираться, говорит она чистую правду или бесстыдно лжет.
Я сказал:
— Если ты отойдешь от двери и ляжешь на пол, я постараюсь не задеть тебя пулей, когда в номер вломятся твои друзья.
Она яростно выкрикнула:
— Вы не понимаете! Вы совершаете ужасную ошибку, отказавшись выслушать меня! Дело обстоит совсем не так, как вы думаете, вы ни в коем случае не должны стрелять…
— А кто собирается стрелять? — спросил я. — Если никто в эту дверь не войдет, никто и не пострадает. Хочешь, чтобы твои друзья остались в живых? Так предупреди их, чтобы они отказались от своих планов.
— Я не могу! — с отчаянием крикнула она. — Они. уже…
Кто-то вставил ключ в скважину. Я сделал глубокий вдох, задержал дыхание и убедился, что оба револьвера неподвижно замерли — один в правой, другой в левой руке. Я чувствовал, как во мне растет напряжение, предвкушение чего-то необычайно важного, близкого, опасного и вместе с тем манящего и желанного. Я не испытывал подобного чувства с момента окончания военных действий в Европе, в нем было даже что-то сексуальное, хотя оно имело прямое отношение к смерти, а не к продолжению жизни. Девчонка оцепенело уставилась на меня, словно я внезапно превратился в великана двенадцати футов ростом, хотя мужчина действительно будто чуточку подрастает, готовясь убить себе подобного.
— Давайте, ребятки, входите, не стесняйтесь! — пробормотал я, наблюдая за дверью. — Папочка ждет вас! Приходите и получите свое.
Мэри Фрэнсис Чатем метнула отчаянный взгляд в сторону открывавшейся двери, издала душераздирающий крик и ринулась на меня. Я ждал этого. Ее поступок не явился для меня неожиданностью. Я был готов встретить ее…
Сейчас все будет кончено. С пулей в голове она рухнет на пол. Главное для меня — как поступить с первым, кто сунется в дверь, чтобы он надежно заблокировал дорогу идущим следом… Внезапно я понял, что не в состоянии застрелить ее. Я стоял, глядя на нее как последний дебил. Я не ощущал ни малейшей дрожи в руках, но мой палец отказывался нажать на проклятый спусковой крючок. Долгие годы безоблачной мирной жизни и сходство девушки с Бет подвели меня.