Думаю, время не подходило для описания нестерпимой боли во всем теле. Я прошептал:
— Буду жить. Не знаю правда, как долго.
Он улыбнулся:
— Ты стал добреньким, Эрик. Повалив на пол, ты должен был меня прикончить.
— Не успел.
Он удовлетворенно фыркнул:
— Зато ты чуть не свернул шею молодому Чатему.
— Приношу извинения, что не довел дело до конца. В следующий раз постараюсь сделать лучше.
— Мне следовало обрушить на тебя поток ругательств. Мы работали вместе четыре тяжелых военных года, Эрик. Неужели ты мог подумать, что я… — Он замолчал. — Беру обратно свой вопрос. Повторяю, я признаю ошибку, револьвер был ни к чему. В конце концов тебя учили хватать за горло того, кто тебе угрожает. Как это делают свирепые псы.
Я прошептал:
— Что вы пытаетесь объяснить мне, сэр?
— Пошевели мозгами, Эрик. Сейчас ты в собственном номере, в одной из лучших гостиниц Техаса. Ты слышал истошные крики, оглушительную ругань. Но где же служба безопасности отеля? Где полиция? — Я наблюдал за ним, не говоря ни слова. Он продолжал: — Разве похоже, что я работаю на тех, о ком ты думаешь?
Ведь мне во всем помогает не только администрация отеля, но и городские власти. Мы договорились, что номера по обе стороны от твоего будут свободны, чтобы избежать несчастных случаев с постояльцами. То же с помещениями под твоим номером и над ним. Именно поэтому мы решили взять вас здесь, только в отеле мы могли полностью контролировать ситуацию. На улице вы могли попытаться бежать, мы начали бы преследовать, и от стрельбы пострадали бы невинные люди. Вначале мы хотели войти в контакт с тобой и заручиться твоей поддержкой, но кто знал, как ты себя поведешь. А кроме того, ты все время был не один. Поэтому мы и решили брать вас вдвоем. Я рад, что все получилось удачно. Я опасался, что тебя придется убить.
Я облизнул губы, продолжая внимательно наблюдать:
— Извините, что заставил вас волноваться.
Он усмехнулся:
— В ФБР считают, что твое поведение в этом эпизоде не было безупречным. Именно поэтому я счел необходимым записать на пленку некоторые твои высказывания… Да, мы установили микрофон в твоем номере. — Он покачал головой, будто осуждая самого себя. — Нет, не подумай, что я всеведущ. Если честно, я был не вполне уверен, с кем ты, на чьей стороне. В конце концов, она очень красивая женщина. Ей удавалось склонить к предательству и других мужчин.
— Тина? — прошептал я.
Он глянул на меня сверху вниз:
— Эрик, если привлекательная женщина подает тебе сигнал пятнадцатилетней давности и рассказывает правдоподобную историю… Тина покинула нас через три недели после твоего ухода, то есть сразу по окончании войны. Мы расстались с ней в Париже. С тех пор у нас не было контактов с ней. Скорее наоборот, имеются все основания подозревать, что контакты у нее установлены с другими…
В следующий раз, когда кто-нибудь попытается вовлечь тебя в преступные действия от моего имени, прежде чем принимать решение, установи связь со мной.
— Я так и поступлю, — сухо сказал я, — только не забудьте оставить мне визитную карточку с адресом и телефоном.
Он вздохнул:
— Что ж, критика справедлива. — Он немного помолчал. — Ты веришь мне?
— Конечно, верю. Полагаю, что верю.
Я устал и не желал об этом говорить. Сегодня вечером я не хотел больше думать о Тине. О ней я подумаю завтра.
XXIII
Утром я проснулся в своем номере один. В окно светило солнце. Комнату привели в порядок, и она выглядела уютной и аккуратной, словно накануне здесь не бушевала баталия.
Вторая прибранная постель была свободна. Мне, словно сквозь туман, вспомнилось прибытие санитаров, которые отвезли лежавшего на ней человека в больницу для капитального ремонта гортани и горла. Подобный казус должен был вызвать у меня горькие переживания. Еще бы — способному и патриотически настроенному молодому человеку оказывают из-за меня срочную медицинскую помощь. Однако, как я уже упоминал, мы никогда не отличались высоким командным духом. Этому недоумку следовало хорошенько пошевелить мозгами, а потом уже подставлять шею малознакомому человеку. Кроме того, владей он хотя бы элементарными навыками борьбы, он знал бы как освободиться от захвата либо молниеносным движением сцепленных рук, либо просто растопыренными пальцами. Не моя вина, что он запаниковал и забыл азбучные истины.
В ретроспективе все дело выглядело нелепым до абсурда, причем моя роль была не менее идиотской, чем роли других.