Я потихоньку двинулся вперед, ступая по сплошному каменному полу. Кругом царили тишина и неподвижность, лишь в шлеме я слышал затрудненное дыхание Ассзы. Мислик по-прежнему не шевелился.
Внезапно он заскользил ко мне. Анфас он показался мне приплюснутой массой высотой около полуметра.
– Что я должен делать? – спросил я.
– Он пока что не излучает. Он тебя не тронет. Однажды он взлетел и раздавил одного хисса. За это мы его продержали двенадцать базиков при самой высокой температуре, какую он только способен выдержать. Надеюсь, это стало для него уроком, и больше он ни на кого не набросится. А если набросится, у тебя на поясе – тепловой пистолет. Используй его лишь в крайнем случае.
Мислик кружился вокруг меня, ускоряясь все больше и больше.
– Он по-прежнему не излучает. Что ты чувствуешь?
– Ничего, абсолютно ничего. Просто мне как-то не по себе.
– Осторожно! Он излучает! Он излучает!
На передней части металлического чудища появился длинный фиолетовый язычок. Я по-прежнему ничего не ощущал и сообщил об этом Ассзе.
– Не чувствуешь покалывания во всем теле? Голова не кружится?
– Да нет, ничего не чувствую!
Излучение мислика становилось все более яростным. Фиолетовый язык достигал уже доброго метра в длину.
– Все еще ничего?
– Нет.
– При такой интенсивности любой хисс давно бы уже потерял сознание. Я думаю, что вы, земляне, и есть те существа, о которых говорит Пророчество!
Мислик выглядел явно сбитым с толку. Во всяком случае, именно так я понял его поведение. Он отступал, приближался, излучал, прерывал излучение, снова отступал. Я двинулся за ним. Он попятился, затем остановился. И тогда, вообразив себя неуязвимым, а может быть, просто из бравады, я сделал несколько быстрых шагов и уселся на мислика! До меня донесся вопль ужаса, потом взрыв свистящего смеха Ассзы, когда он увидел, как мислик стряхнул меня резким толчком и удрал в дальний угол крипты. Я был первым существом из плоти и крови, которое прикоснулось к живому мислику!
– Довольно! – сказал Ассза. – Возвращайся во входную камеру.
Металлический блок закрыл отверстие, в камеру со свистом ворвался воздух, и с помощью появившегося хисса я освободился от скафандра. Лифт поднял меня наверх, к дверям кабинета Ассзы. Я вошел. Развалившись в своем кресле, он плакал от радости.
Глава 4
Песня иного мира
В тот раз я провел на острове Санссин три дня. Ассза незамедлительно сообщил Совету мудрецов о положительных результатах испытания, и уже через несколько часов Совет в полном составе собрался в большом зале, рядом с кабинетом Ассзы. Тем не менее, когда меня снова попросили спуститься в крипту к мислику, я отказался наотрез. Если излучения мислика и не подействовали на мой организм, то мои нервы сдали окончательно. Пока я находился лицом к лицу с этой одушевленной металлической глыбой, мне удавалось сохранять спокойствие, но теперь силы меня оставили, и я безумно хотел спать. Мудрецы это поняли. Решено было отложить все до следующего дня. Мне предоставили удобную комнату, и с помощью «того-кто-приносит-сон» я выспался на славу.
На повторение опыта я решился не без колебаний. В самом деле, откуда мне было знать, долго ли продержится мой чудесный иммунитет и что будет со мной, если он вдруг закончится? Поэтому я попросил вызвать на остров одного из неофитов коллежа Мудрецов, Сззана, которому передал в свое время немало познаний из нашей земной медицины. На сей раз подготовка заняла гораздо больше времени.
У меня взяли кровь, сделали количественный и качественный анализ, подвергли меня самому тщательному и всестороннему осмотру. Кроме того, вместе со мной в пещеру должен был спуститься один хисс-доброволец, чтобы проверить на себе, действительно ли мислик испускает при мне излучение, которое смертельно для хиссов. Особая честь была оказана экипажу ксилла, который достиг Земли, и все они явились во главе с Аассом, – все, кроме Суйлика, странствовавшего в то время где-то в Пространстве. Я был рад их видеть, но радость моя угасла, когда я узнал, что вместе со мной в крипту добровольно пойдет Эссина.
Отговорить ее я не пытался. Я уже знал, что на Элле мужчины и женщины абсолютно равны перед лицом опасности и что всякие условности относительно слабого пола здесь осмеяны и преданы забвению многие тысячи лет тому назад. Эссина вызвалась добровольно, Мудрецы одобрили ее кандидатуру, и, если бы я вздумал ее отвергнуть, это стало бы для нее неслыханным оскорблением. Но в глубине души я был искренне огорчен: видимо, во мне слишком сильны наши старые земные предрассудки.