- Хейлигер? - спросил капитан.
- Он самый. И даже утверждал, будто вы и есть один из них. Я отослал его спать. Советую и вам сделать то же самое.
- Этого следовало ожидать, - Крейн был явно встревожен.
- Чего "этого"? - уточнил Плэйтон.
- Что Хейлигер сориентируется раньше других.
- Потому что он биолог?
- Потому что он экстрасенс. - Крейн в упор уставился на Плэйтона. - И давайте оставим его в покое. Есть проблемы поважнее. Скажите, полковник, как бы вы отреагировали, если бы, ну, скажем, здесь или в Пайнвуде на головы ваших сослуживцев вдруг посыпались контейнеры с жидким бетоном?
- Вы что - всерьез утверждаете, что на ЦПП работают ваши...
- Соотечественники, - подсказал Крейн. - Так будет понятнее. Да, полковник. Утверждаю. Они обезопасили чудом уцелевшие при взрыве реакторы, снизили радиоактивность и удерживают ее на безопасном уровне. Еще день-два - и опасность будет ликвидирована полностью.
"Стэнли бы сюда, - тоскливо подумал Плэйтон. - Он в этих делах дока".
- Отложите запуск ракет, полковник. - Крейн почти умолял. - Хотя бы на пару дней. Придумайте какой-нибудь предлог. В конце концов, это и в ваших интересах.
Плэйтон опустил ладони на простыню, ощутил ее прохладную шероховатость. С силой зажмурил и открыл глаза. Все оставалось на своих местах.
- Не понимаю, - медленно произнес Плэйтон. - Сплю я или не сплю?
- Спали, когда я вошел. - Крейн опустился на стул, не сводя глаз с полковника.
- А теперь?
- Теперь нет, - капитан нервничал. - Решайтесь, полковник. Мы впустую теряем время.
- Не понимаю, - повторил Плэйтон. Он вдруг поймал себя на мысли, что впервые смотрит Крейну в глаза. Глаза были жалобные и растерянные.
- Что вам непонятно? - В голосе Крейна звучало раздражение.
Плэйтон провел ладонью по обросшей за ночь щеке.
- Зачем вы меня уговариваете? Если вы действительно пришелец, сделайте так, чтобы ракеты не взлетели. Вы ведь все можете: гасить радиоактивное излучение и наверняка еще многое другое, что людям не по плечу. Происшествие на восемьдесят седьмом посту ваших рук дело?
Крейн поколебался и кивнул.
- Не понимаю, - снова повторил Плэйтон и болезненно поморщился. - Кто вы? Друзья или враги?
- Ни то ни другое. - Крейн поднялся, подошел к окну и раздвинул шторы. За окном занимался рассвет. Капитан обернулся. - Мы - пришельцы.
- Не понимаю, - в четвертый раз признался Плэйтон.
- И никогда не поймете. - Крейн покачал головой. Теперь он казался абсолютно спокойным. - Никогда.
"Ну и самомнение! - поморщился Плэйтон. - Такой от скромности не умрет".
- Не знаю, что вы там подумали обо мне. - Крейн заложил руки за спину и оперся ими о подоконник: темный силуэт на розовом фоне рассветного неба. Но все это неверно потому, что мыслите вы земными категориями и по-иному мыслить не можете. Трагедию из этого делать не стоит. Обижаться тоже.
Ну скажите на милость, делались у вас когда-нибудь попытки установить контакт с муравьями? Нет, конечно! Еще бы! Ведь человек - мыслящее существо, венец природы, а муравей - всего лишь насекомое, пусть даже с некоторыми претензиями. Они ведь ни мыслить, ни говорить не в состоянии! А теперь представьте себе галактическую цивилизацию, которая на миллионы лет старше вашей земной. Складывалась и развивалась в совершенно иных условиях. Возможен в этом случае разумный контакт? На каком уровне? В лучшем случае на том же, что и у пчеловода с пчелами: сколотил ульи, с места на место перевозит, оставляет медку на зиму. Самую малость. Чтобы с голоду не передохли.
Хотите другой пример? Извольте. Микробы, бактерии, вирусы. Вы их уже давно распознавать научились: эти - полезные, а те - вредные. Первых - не тронь, вторых - уничтожай без пощады. С человеческой точки зрения, вроде бы все верно. Ну а если пошире взглянуть? Аналогия с животными сама собой напрашивается. Одни - хищные, другие - нет. Истребляй хищных, если хочешь травоядных сохранить. А на самом деле что получается? Исчезают хищники травоядные хиреть начинают. Болеют, вырождаются. Да и с хищниками не все так просто, как кажется. Волков хотя бы взять. Чем больше их уничтожают, тем активнее они стремятся выжить. Волк с собакой - извечные враги. А тут - инстинкт по боку, и выходят на жизненную арену поколения волкопсов. А это хищники куда опаснее. От волков - ненависть к человеку унаследовали, от собак - бесстрашие. Волки подальше от жилья старались держаться, а эти - наоборот: прямо в поселках свирепствуют, во дворах. На людей нападают.
- К чему вы это говорите, Генри? - хрипло спросил Плэйтон и прокашлялся, прочищая горло.
- К тому, чтобы вы не строили иллюзий. Аналогии с вашими земными делами, понятно, условные. На самом деле все гораздо сложнее.
Вселенная - гигантский организм, живущий по своим законам. И земля всего лишь крохотная, глазом невидимая его частичка.
- Впечатляюще, - Плэйтон зевнул. - И вы в этой Вселенной, надо полагать, полновластные хозяева?
- Да-да, - чуть помедлив, ответил Крейн.
- Караете и милуете по своему усмотрению, - усмехнулся Плэйтон. - И наплевать вам на остальных ее обитателей.
- Не совсем так, - возразил капитан. - Просто бывают такие ситуации...
- Не надо, Крейн. - Плэйтон помолчал. - Не объясняйте. Я в этих делах все равно ничего не смыслю. Наверное, вы правы. Земля действительно пылинка во Вселенной. И для кого-то наши земные амбиции смешны и ничтожны. Но... - Плэйтон помедлил, соображая, как поточнее выразить мысль... наверняка существует следующая, гораздо более обширная система, и Вселенная, - полковник усмехнулся, - всего лишь крохотная частица этой системы. И для ее обитателей вы со своими амбициями и притязаниями точно так же смешны и ничтожны, как мы для вас.
А теперь, - Плэйтон сбросил с плеч пижаму. - Поболтали и хватит. Я иду принимать душ. Ваше счастье, что я ни единому вашему слову не верю. Вы свободны, капитан. До девяти утра.
Трудно сказать, чего было больше: беспокойства, растерянности или раздражения. Пожалуй, все-таки раздражения. Плэйтон чувствовал, что теряет уверенность в себе, и это медленно, но верно приводило его в ярость. В критических ситуациях ему приходилось бывать и прежде. Природный ум, смекалка, знания, а позднее и опыт помогали ему всякий раз быстро овладеть положением и, руководствуясь здравым смыслом, найти правильное решение. В том, что решения эти были правильными, сомнений быть не могло: в Национальных Вооруженных Силах не так-то просто верой и правдой дослужиться до полковника, а он стал им в неполных тридцать. Но то, с чем он столкнулся здесь, на полуострове, не шло ни в какое сравнение с тем, что ему приходилось испытывать прежде. Тут не было стрельбы, не убивали на глазах людей, само понятие "противник" отсутствовало как таковое.