‒ Ну, батя, я тут лезу в замы нашего губера, а тут ты… Давай, говори, диктуй, ‒ Григорий был раздражен.
‒ Гоша, не тяни, мне срочно нужно было ещё вчера, так что ты уже опоздал. Сделай максимально быстро. Договорились, сынок?
‒ Да, батя, сделаю, ‒ в трубке раздался щелчок, и сын отключился.
‒ Вил Михайлович, диктуйте вашу потребность, ‒ зажурчал голос секретарши.
‒ Голубушка, ты мне маякни в телеге, номер возьми у сына. Туда я всё и скину, ‒ Вил очень гордился своими познаниями в технике.
‒ Хорошо, сейчас всё сделаю. Здоровья вам, до свидания.
После разговора Михалыч прямо с крыльца дал ценные указания прибывшим, заняв их работой до темна. Сам же занялся заказом одежды на всех своих новых сотрудников, списком продуктов, сельхоз техники, лекарств. Ловко копируя ссылки, артикулы и адреса веб-сайтов, он сформировал список и рассчитал в Exel. Сумма набралась под миллион рублей, зато какой список, всё учтено, даже мелочи.
‒ Ничего, рассчитаемся, я не один, есть кое-какая мыслишка, ‒ улыбаясь, Вил мечтательно зажмурился.
К вечеру Михайлыч, вспомнив советскую армию, устроил построение. Вкопал перед домом столб с подвешенным на него рельсом, с помощью Умара собрал перед домом всех своих новоиспечённых односельчан.
‒ Умар, переводи, я буду говорить.
‒ Аха, говори.
‒ Короче, при ударе в эту хреновину, ‒ Вил ударил молотком по рельсу, ‒ вы услышите этот звук. Что молчим? Слышно?
Ур перёвел, народ закачал головой.
‒ Как услышали звук, бегом на построение, как сейчас.
Люди загудели, мол, да, согласны, давай, что дальше.
‒ Пока не выстроили себе жилье, жить будете у меня в хате, как-нибудь влезем… Всё, давай жрать и спать.
В беседке перед домом была организованна столовая. Вил сварил ведро картошки, настругал огурцов, отварил ведро яиц, всё собрал, что мог.
«Эх, что б меня, был механизатором, слесарем, скотником, а стал начальником, и куды мне столько», ‒ Михалычу сложно было представить, как прокормить такую ораву, да ещё из них мужиков-то всего пятеро, с ними жёны, одна на сносях, и куча детей, и всем не больше шести лет. Жуть. Умар тут сказал, что здоровый мужик в меховой накидке ‒ это подросток, ему около пятнадцати лет, а на вид ‒ все сорок. Выше всех, здоровенный, борода клочьями, достаёт до пупа ‒ чисто горилла из телевизора.
Раздался звонок на мессенджер. «Ох ты, сын, наверное». Вил распорядился:
‒ Как поедите, помойтесь у колодца, стирать вам всё равно нечего и спать.
Быстро забежав в дом, Вил открыл ноут. Ба, это ж Генка-бобр, товарищ ещё со школы, умный был, но толстый, и зубы торчали вперёд – бобр и есть. Он уехал из деревни, учился на геолога, работал в Иркутской области на золотых песках, потом в шахте. Вил был ему не просто товарищ, а ещё и троюродный брат, виделись на все праздники и дни рождения родителей и до сих пор общались, но всё больше по привычке.
‒ Здорова, Генка!
‒ Ага, а я в городе у вас, приехал жить к сыну.
‒ Ты ж где-то в Бодайбо осел, ушёл, говорят, на пенсию, живёшь там.
‒ Ну, так, было, потом жена, ‒ Генка зашмыгал носом и закашлял в трубку, ‒ инфаркт. Нет её.
Говорить стало неудобно, повисла длинная пауза.
‒ Дети-то, сыновья, один менеджер в Москве, пивом банчит, ко второму вот приехал на малую родину.
‒ Слушай, лучше езжай ко мне, ‒ Михалыч обрадовался.
‒ Приеду, прямо вот завтра и приеду, а то в городе я как бы и не нужен.
‒ А внуки?
‒ У них дом, прислуга. Я, как не пришей кобыле хвост, неделю болтаюсь, всем только мешаю.
‒ Да ты брось, сын же, ‒ Михалыч успокаивал друга, но внутри чувствовал, что он прав.
‒ Короче, жди. Знаю, что дороги почти нет, но я проеду.
Вил обрадовался, надо же, грамотный человек приедет, может вдвоём и вытянем, поднимем село. В его мечтах уже колосились поля пшеницы и подсолнечника, жирные пчёлы, как транспортные самолеты, лениво шевеля крыльями, тащили в улья нектар и пергу, по широкой асфальтовой дороге ехал Ур на… Бабах! Раздался грохот, и Михалыч от испуга вскочил со стула, ударившись головой о висевший на стене таз, и выскочил на крыльцо. Во дворе о чём-то спорили работники.
‒ Что за базар, всё сделали?
‒ Не-а, тут работы мало, ‒ вышел вперёд Умар.
Несмотря на наступавший вечер, Михалыч начал давать распоряжения, бегая по двору: подошёл к недострою и, махая руками, как крыльями, жестами доносил суть задания. После начались демонстрация и спешное обучение работников основам работы с инструментами и домашними животными.
Августовское солнце махнуло на прощание озовым платком, и наступил прохладный вечер.
‒ Всё, пожрали и спать, ‒ Вил подбежал к рельсу и ожесточенно заколотил по нему.