— В чем дело? — отрывисто спросил Локланн. У него было еще много дел.
— Эта девка, сэр! Красавица! Мы ее в порту нашли!
— Ну так кидайте ее в церковь к остальным — о! — Локланн покачнулся на каблуках, прищурившись. Зеленые глаза женщины не опустились под его взглядом. Она была действительно красавицей.
— Она все время вопила «Шеф, рей, омбро гран». Ну и я потом понял, что она, наверное, говорит «вождь», — сказал Юй. — А когда она сказала «хан», я догадался, что она хочет видеть вас. Так что мы сами с ней не развлекались, — целомудренно заключил он.
— Аба ту спаньоль? — спросила девушка.
Локланн ухмыльнулся.
— Да, — ответил он на том же языке, с акцентом, но вполне отчетливо. — Достаточно хорошо, чтобы понять, что ты зовешь меня на «ты». — Ее красивые губы сжались в тонкую линию. — То есть ты считаешь меня ниже себя, или своим богом, или своим возлюбленным.
Она вспыхнула, откинула голову назад (на ее черных как уголь волосах сверкнуло солнце) и ответила:
— Скажи лучше этим чурбанам, чтобы они меня отпустили.
Локланн отдал приказ на инглисском. Юй и Аллан отпустили руки. На руках женщины остались следы их пальцев. Локланн почесал бороду.
— Ты хотела видеть меня?
— Если ты — их вождь, то да. Я — дочь кальде, донита Треза Карабан. — Ее голос дрогнул. — На тебе его имперская цепь. Я вернулась от имени его народа спросить о твоих условиях.
— Что? — сощурился Локланн. В толпе кто-то засмеялся.
«Непохоже на нее просить пощады», — подумал он.
Ее голос звучал так же резко:
— Учитывая ваши потери в случае войны до конца и возможное ответное нападение на вас в ваших же землях, я предлагаю вам отпустить пленных и прекратить разрушения в обмен на денежный выкуп и гарантии безопасности.
— Октай… — пробормотал Локланн. — Только баба могла подумать, будто мы… — Он остановился. — Ты сказала «вернулась»?
Она кивнула:
— Ради моего народа. У меня нет официального права заключать соглашение, но фактически…
— Хватит, — оборвал он. — Откуда ты вернулась?
— Это не имеет отношения… — как-то нерешительно начала она.
Вокруг них было слишком много народу. Локланн выкрикнул приказы начать грабеж. Потом он повернулся к ней.
— Пошли на корабль, — сказал он. — Обсудим это.
Она на мгновение закрыла глаза, и ее губы шевельнулись. Потом она посмотрела на него — в этот момент он вспомнил пуму, которую как-то поймал, — и сказала:
— Пошли. У меня есть и другие аргументы.
— У всех баб есть, — засмеялся он. — Но у тебя они получше, чем у многих.
— Нет! — вспыхнула она. — Я не это имела в виду… Мария, не оставь меня.
Локланн двинулся вперед, прокладывая себе путь среди солдат. Она двинулась за ним.
Они прошли мимо свернутых парусов и подошли к спущенной с галереи лестнице. Сквозь открытый люк был виден пустой трюм с кожаными ремнями для рабов. На палубе дежурили несколько часовых. Они стояли, опираясь на оружие, в шлемах, и обменивались шутками. Видно было, что они взмокли от пота. Увидев Локланна с девушкой, они проронили несколько добродушно-завистливых замечаний.
Он открыл дверь.
— Видела когда-нибудь наши корабли? — спросил он. Внутри был длинный пустой кубрик, где находились только койки со спальными мешками. Потом переборки, разгораживающие каюты, что-то вроде камбуза, и, наконец, на самой корме, помещение с картами, столами, навигационными инструментами и переговорными трубками. Его стены так наклонялись наружу, что, если бы корабль находился достаточно высоко, через застекленные окна открылась бы целая панорама. На полке, под сложенным оружием, стоял деревянный божок, четырехрукий и клыкастый. На полу был расстелен соломенный тюфяк.
— Капитанский мостик, — сказал Локланн. — И каюта тоже. — Он указал ей на один из четырех плетеных стульев и сам ввалился внутрь. — Усаживайся, донита. Хочешь чего-нибудь выпить?
Она села в кресло, но ничего не ответила. Пальцы ее рук были скрещены и лежали на коленях. Локланн налил себе виски и первым же глотком хватил половину.
— У-у-ух! Потом доставим для тебя ваше, местное вино.
Стыд и позор, что вы его перегонять не умеете.
Ее глаза поднялись и отчаянно посмотрели на него.
— Сенор, — сказала она, — заклинаю вас самим Кари-то, именем вашей матери, пощадите мой народ.
— Вот бы моя мать посмеялась, если бы услышала это! — сказал он и наклонился к ней. — Давай не будем тратить слов. Ты уже сбежала, но вернулась опять. Куда ты сбежала?
— Я… Разве это имеет значение?
Отлично, подумал он. Она начинает раскалываться. И сказал: