Выбрать главу

Одновременно я думал о том, что если форма гуманоида подходит для существ среднего размера, на какой бы планете они ни жили, так почему же форма паука, подходящая для всех крошечных существ, не могла быть скопирована в роботе?

В верхнем отверстии шестого пузыря маячили звезды, а одна сторона его кромки была залита белым солнечным светом.

Задыхаясь, я лег на пол, глядя в дыру. Прожектор я выключил. Цоканья больше не слышалось.

Звезды. Звезды — это энергия. Они бы наполнили вселенную светом, если бы не черные дыры и тени повсюду.

Внезапно я уловил число. Прикладом я простучал «пять». Никакого ответа. Цоканья тоже не было слышно. Я выступал «пять» снова.

И тогда мне ответили, очень тихо. До меня донеслись пять ударов.

Шесть, пять, пять — постоянная Планка, инвариантный квант энергии. Конечно, в минус 29-й степени, но я не мог придумать, как простучать степень, а кроме того, сейчас имели значение только базовые целые числа.

Цоканье…

Я вскочил, высунулся наружу, увидел стену кратера, залитую солнечным светом… и замер.

В сотне футов передо мной — должно быть, он выбрался через другое отверстие в конце лестницы пузырей — торчал мой зеленый крузо с гребнем на голове. На том месте, где у человека располагается нос, у него был третий глаз, который в сочетании с гребнем делал его похожим на какое-то существо из мифов. И он, и я держали винтовки стволами вверх.

Мы напоминали двух проклятых, торчащих по пояс из своих дыр в полу дантового ада.

Очень медленно я вылез из отверстия, по-прежнему держа свифт стволом вверх. То же самое сделал и он.

Мгновение мы стояли не шевелясь. Потом своим ружьем он выступал «десять». Я мог и видеть это, и слышать через скалу.

Я простучал «три». Затем, словно черный мир пузыря был одним уровнем существования, а поверхность — другим, я спросил себя: к чему вообще вся эта болтовня? Каждый из нас знал, что у другого есть оружие и скафандр (и одинокая нора?), так что понятно, что мы обладаем разумом и математика нам знакома. Почему же наше перестукивание имеет такую ценность?

Он поднял свое оружие — я думаю, хотел ударить «один», чтобы продолжить число «Пи». Но этого мне уже никогда не узнать, потому что в этот момент у стены расщелины, совсем рядом с ним, сверкнули две фиолетовые вспышки.

Он начал поворачивать ствол своего ружья на меня. По крайней мере мне так показалось. Он знал, что фиолетовый — это цвет разрывов моих гранат. Я помню, что подумал, что стреляет кто-то с моей стороны. Еще я, должно быть, решил, что он хочет пальнуть в меня — потому что фиолетовый кинжал прыгнул из моего свифта, я почувствовал сильную отдачу, а в следующее мгновение на том месте, где стоял крузо, вырос фиолетовый шар. В мою грудь игриво и иронично ударился обломок его скафандра; удар был совсем легким.

Крузо разметало в пыль со всеми его постоянными, включая — я в этом уверен — и постоянную Планка.

Через полчаса приземлился спасательный корабль из Циркумлуны. Я провел это время, глядя на Землю, висящую низко над горизонтом, и высматривая паука — но так и не увидел. Спасатели тоже его не нашли, хотя устроили настоящую облаву — я тоже в ней принял участие, сперва подзарядив батареи и пополнив запас кислорода. То ли у паука со смертью хозяина иссякла энергия, то ли, что более вероятно, программа предписывала ему в таком случае «замереть» или перейти на «скрытный» образец поведения. Наверное, он до сих пор таится где-нибудь там, поджидая неосторожных землян, как гремучая змея в пустыне или в заброшенной старой шахте.

Кроме того, ожидая спасателей, я кое-что подсчитал. Единственное объяснение, которое я могу дать — хотя вы скажете, что более беспардонной лжи мир еще не слышал — тем двум фиолетовым вспышкам, что положили конец моей короткой математической дружбы с крузо, вот каково. Это были те первые две гранаты, которые я в него выпустил, — те, что пролетели выше. Начальной скорости им хватало, чтобы выйти на окололунную орбиту, и время, за которое они должны были облететь Луну — два часа пять минут, — как раз совпадает.

О последствия наших прошлых поступков!

Роджер Желязны

ЛИЦА ЕГО,

ПЛАМЕННИКИ ПАСТИ ЕГО

Об авторе
© Перевод. Левин М. Б., 2001.

Как и многие другие писатели, Роджер Желязны начал публиковаться в 1962 году на страницах «Amazing» Сила Голдсмита. Это был так называемый «класс-62», среди «выпускников» которого числятся также Томас М. Диш, Кит Лаумер и Урсула Ле Гуин. Все «ученики» этого «класса» достигли известности, но некоторые этого добились раньше других, и последующий взлет Желязны — один из самых молниеносных в истории НФ. Первой вещью Желязны, привлекшей широкое внимание, был рассказ «Роза для Экклезиаста», напечатанный в 1963 году (впоследствии SFWA назвала его среди лучших научно-фантастических рассказов всех времен). К концу шестидесятых он уже получил две «Небьюлы» и две премии «Хьюго» и считался одним из двух основных авторов НФ в Америке (другим был Сэмюэл Р. Дилэйни). Его знаменитый роман «Владыка света» стал, возможно, самым популярным и широко признанным романом этого периода, оказавшим сильное влияние на авторов той эпохи. К концу семидесятых его репутация крупного научно-фантастического писателя несколько поблекла, но длинная серия романов о фантастической стране Амбер — начатая «Девятью принцами Амбера» — вывела его в первые ряды авторов фэнтези и создала по всему миру его фэн-клубы.