Торговец, увозя Алена на поле, где ждал его корабль, оказался не столь мудрым.
— Секрет успешных переговоров, — внушительно сообщил он своему герольду, — заключается в добровольных Уступках. Тебе это может показаться парадоксом, но в этом истинный ключ к тому успеху, с каким я поддерживал прибыльность торговли насосами моего дорогого отца. Секрет в том, чтоб уступить, скорбно восхищаясь своим противником… но только в несущественных мелочах. Затем спорь из-за даты доставки или об условиях кредита и дай ему настоять на своем. Но ни на волосок не отступай от своей цены, кроме как…
Ален предоставил ему разглагольствовать, пока они проезжали через дворы Колледжа. К его радости, машина была открытой: ведь впервые низшие ломали перед ним шапки — незыблемое право герольда, — а равные величаво ему кивали. Пятилетние неофиты, увидев печать у него на лбу, сдергивали свои шапочки с комичной быстротой, а послушники, всего несколько часов назад равные ему, обнажали головы, будто он был сам ректор.
Эти почтительные приветствия вывели торговца из себя. Когда с заключительным поклоном страж-трудник выпустил их за ворота внешней стены, он сказал с некоторым ехидством:
— Они вроде бы очень тебя уважают, парень.
— Меня полагается называть «герольд», — невозмутимо сообщил Ален.
— Чума побери Колледж вместе с Орденом! Ты что, считаешь меня невежей? Конечно, я называю герольда герольдом, но нам предстоит жить бок о бок, и ты будешь работать на меня. Что произойдет с корабельной дисциплиной, если я начну стучать перед тобой лбом?
— Все будет нормально, — сказал Ален.
Чернобородый буркнул себе под нос и нажал на акселератор.
— Вон мой корабль, — сказал он наконец. — «Песнь звезд». Веганская приписка — это может помочь при пролете Владения Эйольфа, хотя регистрация меня чуть не разорила на взятках. Команда из восьмерых ленивых, никчемных бездельников… Р-р! Глазам своим не верю!
Машина встала как вкопанная перед громадой корабля, и чернобородый взлетел по трапу и скрылся в люке за десятую долю секунды. Подобрав полы своего одеяния, Ален последовал за ним.
Торговец яростно отчитывал старшего механика, посмевшего включить космический двигатель для обогрева корабля. Он разглядел еле заметное марево у кормовых дюз.
— Для этого, олух, у нас имеется электричество. Ты когда-нибудь про него слышал? Тебе известно, что главная обязанность старшего механика — это эффективное и экономичное использование двигателя его корабля?
Чиф, запуганного вида цефеец, с облегчением увидел Алена и сдернул свою видавшую виды шапку. Геральд солидно кивнул в ответ, и торговец взорвался:
— Чтоб в полете никаких этих приседаний и поклонов! — объявил он.
— Конечно, конечно, сэр, — сказал чиф. — Да, конечно же. Я просто приветствовал герольда у нас на борту. Добро пожаловать к нам на борт, герольд. Я чиф Элвон, герольд. Я рад, что с нами летит герольд. — Он исподтишка покосился на торговца. — Мне приходилось летать с герольдами и без них, и должен сказать, что с тобой на борту я чувствую себя куда надежнее.
— Нельзя ли проводить меня в мое помещение? — спросил Ален.
— Твое… — ошеломленно начал торговец, но чиф тут же его перебил:
— Я устрою тебе каюту, герольд. У нас есть парочка запасных переборок, и уж я выгорожу уютненькую каюточку. Не очень просторную, но на небольшом корабле вроде этого в самый раз.
Чиф поспешил на корму, Ален последовал за ним, а торговец бессильно плюхнулся на ближайшее сиденье.
— Герольд, — сказал чиф с некоторым смущением, когда изловил двух матросов и отдал им необходимые распоряжения, — ты уж извини нашего доброго шкипера. Он еще между звездами не летал и толком не знает, что к чему. Ну да вместе мы его обучим.
Ален осмотрел сооруженную для него каморку и решил, что она обеспечит ему достаточное уединение. Кивком отпустив чифа и матросов, он расположился на койке.
За маской железного спокойствия, которое ему прививали столько лет, его терзали страх и ощущение полного одиночества. Даже старина Макиавелли, казалось, не мог предложить ни совета, ни утешения.
«Ничто не начинается столь трудно, не ведется с такой опасностью и дает так мало надежды на верный успех, как попытка возглавить введение нового порядка вещей», — говорилось в шестой главе.
Но что говорилось в двадцать шестой главе? «Где велика воля, трудности не бывают великими».
Назвать «Песнь звезд» счастливым кораблем было никак нельзя: мелочная скаредность чернобородого нависла на командой как грозовая туча, но Ален делал вид, что ничего не замечает. Он регулярно два часа в день расхаживал от носа к корме, здороваясь с матросами на их родных языках, а затем облекался сдержанностью и отчужденностью, каких требовал Орден, хотя ему нестерпимо хотелось здороваться с ними как с равными, есть в их обществе, болтать с ними об их родных планетах и об их прошлых неудачах, которые привели их на борт неприглядной «Песни звезд», об их надеждах на будущее. Устав Колледжа и Ордера Герольдов все это воспрещал. Когда они обнажали перед ним головы, он отвечал кивком и пытался радоваться тому, что их благоговейное уважение к нему росло — начиная от живого одобрения, с каким чиф Элвон относился к учености герольда, и кончая суеверным преклонением смазчика Джаккла. Джаккл был низколобым существом с одной из планет захиревшей системы Сириуса. В неряшестве он превзошел все рекорды чисто мужской команды на грузовом корабле — неряшестве, какого Ален не мог себе позволить. Значительную часть своего бодрствования он проводил взаперти, в своей каморке, начищая металлические пуговицы и отглаживая одеяние. Наружность герольда должна всегда неизменно свидетельствовать, что ему чужды любые слабости простых смертных.