Синагогальные старики по праву считали себя светочами и праведниками иудаизма; и такими они, несомненно, были - на фоне подавляющего большинства советских евреев, полностью отрезанных от своего наследия. Но некоторые из этих пожилых евреев, по незнанию или по недопониманию, нарушали еврейские законы - например, ездили в субботу в общественном транспорте или питались в общественных вегетарианских столовых. Поэтому ''кашерными евреями'', пригодными для проведения гиюра, их можно было назвать лишь с натяжкой.
Таким вот гиюром и обгиюрилась гойская супруга математика. К тому же, её гиюр был подпольным – так хотели американцы. Не потому что советские законы запрещали гиюры как таковые, а потому что любую свою активность на религиозной ниве советского еврейства американцы проявляли скрытно, чтобы вездесущее око КГБ, под тем или иным предлогом, не прикрыло эту лавочку. Меньше всего хотелось американцам иметь дело с советскими властными структурами. И даже если какие-то конкретные действия формально не шли вразрез с советскими законами, они предпочитали, по возможности, перестраховаться. Так что гиюр этой гоюхи, как и другие подобные, не оставил никаких свидетелей и не был никак задокументирован. На самом же деле, подпольностью таких гиюров американцы "подложили большую свинью" своим обгиюренным клиентам, ибо невозможность документально доказать факт гиюра и конкретные его детали, согласно еврейскому Закону, оставляет обгиюренного в статусе нееврея - по меньшей мере частично.
Какую душевную трагедию пережила супруга математика, когда, через много лет после приезда в Израиль, она с сыном пришла регистрировать его брак в раввинате, а там ей сказали: «Уважаемая! И вы, и все ваши отпрыски должны пройти гиюр заново!»
Из-за спорности своего гиюра, Кремерова постигла в чём-то похожая участь. Он родился и вырос в интеллигентной семье научных работников: отец еврей, мать русская, доктор наук. В советское время Кремеров заинтересовался чтением самиздата. Однажды он зашёл в синагогу. Там один из прихожан его спросил:
- Аид30?
- Конечно! - ответил Кремеров.
А этот пожилой человек не был простым прихожанином - он был неофициальным “душой и мозгом” синагоги, не сильно боялся стукачей и старался делать так, чтобы всякий новый посетитель синагоги захотел посетить её ещё раз. Он отвёл Кремерова в укромный уголок, подальше от лишних глаз, и стал объяснять ему основы иудаизма. А после этого пошло-поехало: подпольные уроки иврита, чтение нелегальной литературы по иудаизму, встречи с иностранцами – в общем, весь иудейско-сионистский букет брежневского времени. На определённом этапе Кремеров понял, что, по еврейскому Закону, он нееврей. Ведь его мать нееврейка. «Нет, никто не должен об этом знать. А то начнут на меня смотреть сверху вниз», - решил Кремеров.
Наступила перестройка, и он стал подумывать об отъезде в Израиль. Наконец, взял документы и решился пойти на приём к представителю Сохнута.
- Н-да... Ты же парень датишный31, верно? А ведь мать у тебя - нееврейка. Проходил гиюр?
- Нет. На самом деле, моя мать - еврейка, просто по документам она русская. Вы же знаете, как в сталинские времена было. Скрывали, давали взятки, чтобы сменить национальность, покупали документы...
- Смотри, парень, мне не интересно, как там на самом деле. Если по документам твоя мать нееврейка, ты можешь репатриироваться как сын еврея, и тогда в израильских документах ты будешь фигурировать как нееврей. Или же смотри: мы организуем при Сохнуте курсы ускоренного гиюра. Пройдешь их и обгиюришься, тогда сможешь репатриироваться, как еврей.
Официально руководство Государства Израиль было серьезно обеспокоено по поводу нападок арабов из-за новой, ''горбачёвской'' волны репатриации евреев из Союза. Одним из главных арабских аргументов стало то, что примерно половина отъезжающих из Союза в Израиль – неевреи: жёны евреев и их дети. Если этим неевреям позволительно на законных основаниях эмигрировать в Израиль, то чем хуже арабы, бежавшие из Палестины в связи с арабо-израильским военным конфликтом, и их потомки? «Им тоже надо дать право на репатриацию!» - так рассуждали арабы, и эта мысль не раз была озвучена на международной арене.
Поскольку в этих словах есть определённая логика, израильские власть имущие не могли от них так просто, как от мухи, отмахнуться. И придумали гениальное решение: неевреи, которые репатриируются в Израиль, - на самом деле, никакие не неевреи, а ''тэуней гиюр'', то есть подлежащие обгиюриванию. Будто бы все отъезжающие в Израиль из Союза неевреи желают обгиюриться, и посему они – потенциальные евреи. И в первую очередь - так полагал израильский истеблишмент - надо постараться обгиюрить как можно больше потенциальных репатриантов-неевреев ещё до того, как их нога ступит на израильскую землю!