Семён набрал телефонный номер Усташева.
- Здравствуйте, говорит Семён Фрайман. Когда я был в каунасской синагоге несколько лет назад, мы с вами перекинулись парой-тройкой слов...
- Да, я вас помню. Только в данный момент я не могу говорить: у нас сейчас идет урок по книге "Вайоиль Моше". Позвоните примерно через час. Всего доброго!
«"Вайоиль Моше"?! - возбуждённо думал Семён. - Ведь это же главная книга Сатмарского ребе, Библия религиозного антисионизма. Даже в Израиле нигде, кроме сатмарских синагог, её не изучают. А в Каунасе по ней дают уроки?»
Через час Семён позвонил снова.
- Здравствуйте, теперь вы можете говорить?
- Да.
- Извините за любопытство, а кто у вас преподаёт "Вайоиль Моше"?
- Раввин Курман.
- Курман?! А как он у вас оказался?
- Его пригласил наш главный раввин Кремеров на две недели "гастролирующим" преподавателем Торы.
- А что, Кремеров допускает, чтобы у вас преподавали "Вайоиль Моше"?
- Рав Кремеров, хоть и не одевается, как сатмарский хасид, но придерживается сатмарской идеологии. То же самое - рав Курман.
- Интересно; а ведь они оба начинали как религиозные сионисты. Впрочем, я позвонил, чтобы говорить с вами о другом. Вы знаете, что Кремеров - прозелит?
- Да, я знаю.
- А вы знаете, что, по еврейскому Закону, прозелит не может занимать пост раввина еврейской общины?
- Послушайте, его направили сюда главный раввин Москвы и его люди. Они лучше знают, что можно, а что нельзя. Не суйте свой нос, куда не просят!
- А вы знаете, что гиюр Кремерова более чем сомнительный? А вы знаете, что его жена - гойка? - не отступал Семён.
Костя взорвался.
- Послушай, ты, б*... Да ты кровавое уё*... Да я задушу тебя, гон*... вонючий, фашист! Рав Кремеров разрешил тебе, падла, взять книги из нашей гнизы, и это твоя благодарность?!
Он ещё долго продолжал материться, и Семён положил трубку.
«Ну что ты от него хочешь? - мысленно сказал себе Семён. - Ведь он же бывший "афганец"! Каких жуткостей они там натерпелись и насмотрелись! Наверно, с той войны ни один солдат не вернулся стопроцентно нормальным. Костя ещё легко отделался - ведь не сошёл же он с ума, а просто стал нервным и несдержанным. И вообще, ведь у него отец гой, и безумно трудно ему понять такие специфические еврейские нюансы, как-то: раввин, находящийся на высоком посту, которому доверено назначать раввинов на периферию - ошибся, а вроде бы интеллигентный и знающий Кремеров скрывает истинное происхождение своей жены. Ну, думает Костя: не может такого быть, и всё тут... Ну, и отцовские гены, наверное, тоже влияют…».
«Интересно, - подумал Семён, - почему все эти прозелиты и липовые евреи в конечном итоге оказываются в Сатмаре?»
Семён вспомнил ещё одного прозелита, Диму - невысокого паренька, бывшего художника, который проходил гиюр и учился в московской йешиве литваков, а в Израиле переметнулся в Сатмар. Из-за его низкого роста сатмарское субботнее одеяние: штраймл36, позолоченный халат и белые чулки - выглядело на нём особенно комично. Когда Семён шёл с ним по Иерусалиму, Дима то и дело бросал реплики о проходивших мимо мужчинах: «Этот гомик!.. И этот гомик!.. И этот!» Найти себе невесту в Израиле Дима не смог; поехал в Бердичев, там женился на еврейской девушке, сделал ей ребенка, а через полтора года бросил её и возвратился в Израиль.
Семён однажды спросил своего друга Илью, который был более близко знаком с Димой:
- А почему Дима развелся?
- Ты что, не знаешь? Он же педик. Ну, чисто механически совершить половой акт с женщиной он может, но психологического влечения как такового он к ней не имеет. Женитьба ему нужна была только для того, чтобы он имел право, как все женатые хасиды, надевать штраймл и позолоченный халат.
Семён вспомнил ещё одного сатмарского прозелита; тот с трибуны Интернета под видом большого раввина вещает всякую чушь: мол, что главное зло в мире – это Государство Израиль, что в иудаизме нет понятия "совесть", и тому подобное. Патологические антисемиты, вроде "академика" Левашова, используют его видеоролики для подтверждения своих бредовых жидоедских теорий. Интересно, что когда этот прозелит зачитывает отрывки из Торы, он делает это по русскому православному переводу. Может, ему этот перевод кажется более кашерным, чем современные, потому что последние сделаны сионистами?