Семён, не церемонясь, сунул свёрток хозяину в руки.
- Заходи; жаль только, что поздно пришёл - основное веселье уже позади.
Гавриэль проводил Семёна в салон. Публика уже собиралась говорить биркат-амазон – послетрапезную молитву.
В салон зашла жена одного из гостей, Шарфмана, и раздала гостям десерт. Семён её пристально не разглядывал, но всё же её лицо показалось ему отталкивающе некрасивым. «Никакая другая девушка не согласилась выйти за Шарфмана замуж, потому что он - разведенный?» - промелькнула мысль.
За столом все были вдрызг пьяные, кроме Шарфмана, который казался, по сравнению с остальными, более трезвым. Ему и поручили зимун - вести благодарственную молитву после трапезы. Сравнительно трезвым голосом закончил он первое благословение словами «Барух Ато... азон эс аколь» («Благословен Ты, Всевышний, дающий пропитание всем»), и тут же - без паузы - изблевал розоватого цвета рвоту прямо на стол.
«Да, интересно, - подумал Семён, – что-то удивительное есть, наверное, в этом "русском Пуриме": недаром в "Свитке Эстер" написано: «"Вэ-наафох у" ([И было] всё наоборот)». То есть в Пурим всё должно быть наоборот. Но с таким кардинальным уровнем "наоборот" Семён столкнулся впервые. Заключительное благословение после еды превратилось здесь в благословение "предшествующее" (т. н. браха ришона), за одним лишь исключением – предшествующее не тому, что поступает в организм (еда), а тому, что выходит из него (рвота). Вот уж совсем настоящий "Вэ-наафох у"!»
Когда закончили молиться, Семён спросил Шарфмана:
- Ты здесь, как и я, в первый раз?
- Нет, мы с женой приходим сюда на Пурим уже несколько лет подряд. Лучшего Пурима не найти во всём городе!
Семён покинул это сборище и пошёл домой.
- Больше туда я не пойду! - сказал он жене.
- Почему же?
- Там была жена Шарфмана; эта пара там постоянные гости на Пурим. Она похожа на обезьяну.
- Неправда! Я её видела в супермаркете; она очень даже миловидная. И фигура у неё красивая. И вообще, какое твоё дело?
- Никакого. Просто противно. Или страшно стало. Или жалко его. Не знаю…
- Это, конечно, хорошо, что ты не нарушаешь Галаху – чужих женщин пристально не рассматриваешь. Но у тебя, видно, богатая фантазия. Или тебе что-то не понравилось в гостях у Гавриэля – так ты экстраполируешь свое негативное впечатление на жену Шарфмана, бедняжку. Она ничем такое не заслужила. А с выражениями типа "обезьяна" будь поосторожней. Ты что, забыл, что случилось с Колей Пономаренко?
Трагическую историю Пономаренко Семён помнил хорошо. Один из йешиботников, Стас, искал невесту. Хотя оба его родителя были евреи, Стас в детстве получил слишком советское воспитание - его отец был кадровым военным. Поэтому для Стаса было естественным, когда он оказался в йешиве, стремиться стать как можно более приближенным к её начальству. Как в армии: если командир - значит авторитет. Ему было трудно понять и принять, что между раввинами - духовным "начальством" йешивы - и её администрацией - существует принципиальная разница.
Стас был красивым, атлетически сложенным юношей доброго нрава. И он искал девушку, которая в первую очередь будет внешне привлекательной в его глазах. С шидухами, однако, в йешиве, как мы уже знаем, было не густо. Стасу предложили девушку, совсем не уродину, но обычной, ничем не выделяющейся внешности. При этом еврейкой у неё была только бабушка - мама мамы. После первой встречи Стас сказал свахе, что продолжать встречаться с ней не будет. Девушка же, напротив, пламенно настаивала на продолжении встреч. То же самое повторилось и после второй, и после третьей встречи. Свахе было ясно, что девушка хочет выйти за Стаса замуж, а он - нет. И она решила эту проблему так: позвонила в администрацию йешивы, а они уж знали, как действовать дальше...
На следующее утро, когда Стас вошел в бейт-мидраш на утреннюю молитву, у входа с широкой улыбкой ему протянул руку завхоз, а вслед за ним и сам глава йешивы.
- Мазаль тов39! Мы слышали, что ты заключил помолвку!
И Стас сломался. Сыграли свадьбу; всё вроде бы хорошо, но счастливым он себя не чувствовал. Масло в огонь подлил Коля Пономаренко, который, прослышав краем уха про эту историю, выпалил в глаза Стасу, когда не поладил с ним из-за какого-то пустяка: