- Это логично, - перебил Семёна Нафтали. - Виленский Гаон в книге "Эвен Шлема" написал, что еврея, у которого душа эрев-рав, можно отличить по низменным душевным качествам.
- Да, мой папа не учил Талмуд, и он не знал, что там написано: стыд - это специфически еврейское качество. Но он не раз меня убеждал не иметь дела с людьми, у которых нет стыда. Он имел в виду не только и не столько стыд внешний, но в первую очередь стыд внутренний - чувство, не позволяющее человеку сделать подлость, гадость. Обычно это чувство называют совестью, но на самом деле это стыд, внутренний стыд. Я думаю, что слова Талмуда надо понимать так: всем евреям, потомкам Авраама, даровано это чувство, но если еврей родился не со специфически еврейской душой, а с душой эрев-рав, это чувство может отсутствовать.
Но мы опять отвлеклись от темы; возвратимся же к Максиму. Вормзер, в конце концов, таки женился на девушке, по версии которой оба её родителя были якобы чистокровными евреями, чьи предки в царской России приняли православие. Мне эта версия кажется более чем сомнительной. Артистка ещё та, на людях строила из себя великую праведницу, а в повседневной жизни заставляла Вормзера ехать с ней загорать на смешанный некашерный пляж. А в период менструаций, когда интимная близость запрещена еврейским Законом, надевала красную пижаму, чтобы соблазнить его. После свадьбы она попросила его отнести фотоплёнку на проявку. Когда он пришёл забирать фотографии, приёмщик фотоателье как-то странно на него посмотрел. Максим взял фотографии и понял взгляд приёмщика: эти фотографии были не вполне пристойны. Придя домой, он бросил ей эти фотографии в лицо.
Через полгода после того, как у них родился сын, этот младенец умер в постели, якобы по неизвестной причине. Вормзеру, однако, показалось, что он обнаружил на его шее следы колец. Но сделать вскрытие он не разрешил, так как Галаха - иудейский Закон - это запрещает, а законы Государства Израиль, как правило, не позволяют делать вскрытие без согласия прямых ближайших родственников. Он ушёл из дома и подал на развод.
Знаменательно, что после этого Вормзеру позвонил уважаемый русскоязычный раввин и попросил его ещё полгода пожить с женой (которая в это время будет, по предложению того же раввина, принимать противозачаточные таблетки), чтобы попробовать сохранить брак. Вормзер послал его на х*... и бросил трубку.
- Ну, после такого немудрено, что у него стало барахлить сердце! - заметил Нафтали. - Мне же Максим рассказывал, что после развода он стал скитаться по миру - работал посланником разных еврейских организаций. Когда он занимал должность раввина в Иркутске, Зеэв Черняк, известный поэт и переводчик с идиша, а также этнограф и историк, был там представителем Сохнута. Он попросил Вормзера поехать в город Зима и засвидетельствовать, что тамошние потомки «субботников» - евреи. Максим поехал в эту даль, встретился с ними, но не пошёл на сделку с совестью и не стал лжесвидетельствовать, чем не на шутку разозлил Черняка.
- Я тоже однажды столкнулся с этим поэтом по поводу «субботников», - отреагировал Семён. – Меня, с одной стороны, и его, а также Биньямина Фиша и ещё нескольких заинтересованных в "откашеривании" лиц, с другой, пригласили в одну известную общественную организацию на обсуждение галахического статуса «субботников» из сёл Ильинка и Высокий Воронежской области. Черняк утверждал, что их предки каким-то неведомым образом прошли в царской России массовый гиюр. Для него было совершенно очевидным, что раввины тогда настолько горели желанием гиюрить русских вопреки строжайшему запрету со стороны законов Российской империи, - что были готовы и сами навлечь на себя этим смертельную опасность, и осложнить и так плачевное с юридической точки зрения положение российских евреев. В общем, Черняк уверен в том, что раввины в царской России были больны той же самой болезнью, которой страдает и он сам - обсессивной манией массового гиюренья... На мои конкретные исторические вопросы по данной теме он ничего, по сути, ответить не мог. Когда он и его компания поняли, что их позиция на этом "круглом столе" потерпела фиаско, Черняк с Фишем многозначительно переглянулись, и Черняк саркастически спросил Фиша: «Это КГБ?» Он имел в виду меня, их единственного оппозиционера на этом обсуждении. «Нет, это хуже», - ответил Фиш. В Союзе Фиш работал прокурором.