— Завтра… Завтра поутру обязательно найду дорогу…
Звуки собственного голоса придали немного уверенности. Я принялся ощупывать руками лужайку, на которую вышел, чтобы найти самое сухое и возвышенное место. Минут через десять такой участок отыскался под огромной березой. Я подтащил туда свои вещи. Их было немного. Рюкзак с грибами и большая плетеная корзина. По пути наткнулся на пару древних трухлявых, и, по всей видимости, сухих коряг. Обломав руками все тонкие сучья, принялся разводить огонь. Пришлось пожертвовать всей скопившейся в карманах бумагой, в том числе и автобусными билетами. Наконец передо мной заполыхал крохотный костерок. Я принялся терпеливо подкладывать в него обломанные веточки. Трухлявая древесина никак не желала разгораться, и только ценой значительных усилий удавалось поддерживать жизнь крохотного огненного существа.
Мой жаркий сотоварищ оказался слабым и капризным. С удовольствием слизав язычками пламени сухую бумагу, он отстранялся даже от тоненьких березовых веточек, которые с трудом удалось набрать в темноте. Наконец его огненное тело затрепетало, ожило… И тут порыв осеннего ветра мощным дуновением погасил его раз и навсегда. Темнота обхватила меня вновь со всех сторон. Плотная, сырая, враждебная… Я выругался вполголоса и полез рукой в карман штормовки. Полупустой коробок, вдобавок ко всему, оказался еще и влажным. Отсыревшие спички напрочь отказывались загораться. Их серные головки искрами отлетали в сторону и шипели во влажной траве. Подобного сюрприза я никак не ожидал и, когда последняя спичка погасла у меня в руке, понял, что ночь мне придется провести на корточках, прижавшись спиной к стволу дерева.
Очередной порыв ветра принес новую плотную волну дождевых капель. Она шумно ударила по листве, и я почувствовал на своем лице влагу. Задернул поплотнее штормовку, с отчаянием огляделся: повсюду царила непроглядная темнота…
На какое-то время все же удалось задремать. Очнулся от какого-то непонятного шороха. Вздрогнул от неожиданности, когда из темноты услышал недружелюбное рычание. Я невольно отпрянул, и тут же ночной гость злобно и громко залаял в ответ на мое резкое движение. Через секунду за спиной мелькнул ослепительный луч света и выхватил из сырого мрака большую рыжую собаку, скалившую зубы.
— Ты чего, Найда, тут расшумелась? — послышался негромкий мужской голос. — Что ты там нашла?
Я выглянул из-за березового ствола, тщетно пытаясь рассмотреть своего неожиданного спасителя. Луч от фонаря изучающе уперся мне в лицо.
— Господи! Как хорошо, что вас встретил… — пробормотал я, из-за ослепительного света не в силах разглядеть своего визави. — Вернее, здорово, что вы на меня наткнулись… Я заблудился и уж совсем было решил, что придется провести здесь всю ночь… Здравствуйте!
— Здравствуй, коли не шутишь! — ответил мне спокойный голос. — Грибник, что ли?
Луч фонаря скользнул по моей ноше, около которой крутился настороженный рыжий охранник.
— Точно… — ответил я. — Вот до темноты провозился, а тут и совсем направление потерял… Вы не подскажете, как выбраться хотя бы на дорогу?
— Э-э-э… Да где же ты в темноте, да еще и при такой погоде на дорогу-то выйдешь? — резонно возразил мне собеседник. — Вот-вот дождь хлынет. Только заплутаешь еще больше. Даже и не выдумывай… Пошли-ка со мной до кордона, там переночуешь, а уж утречком я тебе дорогу и покажу.
— А вы кто? — поинтересовался я, подхватывая свои вещи. — Тоже грибы собираете?
— Да, нет, — возразил мне собеседник. — Лесник я в этих краях. Вроде как хозяин. Зовут меня Иван Зотов. А кличут чаще по отчеству — Ерофеич. Здесь моя изба, неподалеку… Не переживай, не стеснишь… Один живу… А тебя-то как звать?..
…Полчаса мы шли по осеннему лесу. Для меня тогда было загадкой, как удавалось Ерофеичу так легко ориентироваться в этой местности. В темноте да с усталости мне казалось, что передо мной одна за другой проплывают абсолютно одинаковые опушки-близнецы. И только лесник, беседуя со мной, то и дело указывал лучом фонаря нужное направление. Я сбивался с размеренного шага, семенил, потом снова приспосабливался к спокойному шагу своего проводника. Вскоре мы вышли к деревянной изгороди, за которой виднелось небольшое строение с пристройками.
— Ну, вот и мой кордон, — сказал Ерофеич, приоткрывая скрипучую калитку. — Наконец-то мы и дома.