В баре сидел Сергей — мужчина лет за тридцать, плотный, кряжистый, с серыми глазами, коротко стриженной черной шевелюрой, которая голубела в свете неярких ламп. Его неторопливость, невозмутимость притягивали Полю, она всегда радостно зажигалась, когда встречала его в зале бара, а уж когда он присаживался рядом, у Поли предательски дрожал голос и немели коленки. Ба, да он сбрил бороду! Надо же, он так ею гордился — аккуратной, окладистой, блестящей… Н-да, она пришла слишком рано: кроме Сергея здесь витал только дух вчерашней разгульной ночи — обычной для роскошно-престижного заведения.
Поля улыбнулась Сергею. Покраснела. В воскресенье он проводил ее до дома. Падал снег, засыпанные деревья тихо дремали, успокоенные безветрием, Сергей что-то говорил — без рисовки и важности, очень просто и мало; она слушала и с замиранием сердца ждала, когда он предложит руку, чтобы ей не поскользнуться на тротуаре, потом — когда он обнимет ее, поцелует… Он не сделал ни одной попытки дотронуться до Поли, и она была слегка разочарована, но отчего-то даже благодарна ему.
Сергей скупо улыбнулся девушке и сказал:
— Привет, Поля. Ты рановато: Гоша никогда не появляется в эту пору.
— Да? — кротко сказала Поля. — Как жалко… Ну, я подожду. Можно, Сергей? Я не помешаю, честное слово. Я просто посижу здесь у стойки, ладно?
— Сиди, конечно, — согласился Сергей и сел на соседний стул. — Ты когда собираешься уходить?
— Не знаю, — оживилась Поля. — Вот поищем с Гошей кассету, и пойду. А что? Уже надоела?
— Нет, — сказал Сергей. — Я тебя провожу.
Поля помолчала, пытаясь охладить жар на щеках.
— А может, не надо, Сергей? — робко спросила она.
— Что так?
— Узнает твоя жена… — пробормотала Поля с грустью.
— Жена? — глядя на нее в упор, повторил Сергей. — Почему ты решила, что у меня есть жена?
— Да у вас тут все женатые, — пояснила Поля. — Я уверена, что и ты…
Сергей потрогал голый подбородок — непривычно пока без бороды. Ну, ничего, отрастет, время будет.
— У меня уже нет жены, — доверительно сказал Сергей и положил теплую ладонь на ее руку.
— Нет жены? — удивилась Поля и обрела надежду. — Ты развелся?!
— Нет. Я убил ее, — просто сказал Сергей.
— Убил?!
Поля вспыхнула еще жарче и положила поверх руки Сергея свою ладонь. Его кожа обжигала.
— Почему? — нежно прошептала Поля.
Он вздохнул — не жалея, не терзаясь, — возможно, вспоминая или набирая в грудь побольше воздуха.
— Я разлюбил ее, — ясно сказал Сергей.
Голубизна его больших светлых глаз ласкала Полю. Она легонько вздохнула, улыбнулась и приникла к его руке, уютно устроившейся на ее пальцах.
— Ты разлюбил ее, — эхом повторила она. — И убил…
— Три дня назад, — вымолвил Сергей.
— Три дня?
— Да. Три дня назад, — бесстрастно подтвердил Сергей.
Какая тишина в предвечернем баре! Скоро появится Гоша, потом другие, возникнет дымок шума, и шум лучше сохранит тишину возле них, чем сама тишина.
— Я люблю тебя, — признался Сергей и ровно спросил: — Ты выйдешь за меня замуж?
— Да, — выдохнула Поля и затрепетала в его объятиях. — Да, — повторила она, и Сергей уловил губами движение ее губ.
— Что ж, — сказал Сергей. — Пойдем. Жить будем у меня.
— Погоди, — прошептала Поля, блестя глазами. — Ты не спросил, свободна ли я…
Он сузил глаза, поджал губы.
— Н-ну? Ты свободна? — настороженно спросил он.
— Да! Я свободна! — воскликнула Поля. — Теперь, свободна!
— Теперь? — не понял Сергей.
— Я убила мужа вчера вечером, мой любимый, — промурлыкала Поля, прижимаясь к остолбеневшему Сергею, и оскалила мелкие зубки. — Я разлюбила его!
Синева ее толстой косы потихоньку сливалась с чернотой. Сергей задумчиво потер подбородок, на котором пробивалась щетина, и взглянул на себя в зеркало позади себя. Щетина на глазах синела.
22 ноября 1995, 17 февраля, 17—18 марта 1996
Андрей Щупов
Ты станешь майором, милый!
Секретарша, дама в отсвечивающем металлом одеянии и ресницами в добрую пару дюймов, величественно объявила, что начальство пока занято. Делать было нечего, и чтобы не умереть от скуки, я занялся исследованием приемной. Осмотрел все настенные причиндалы — от забавных картин с овощами и фруктами до огромных морских раковин, в которые без труда можно было бы просунуть руку. Собственно, это я и попытался проделать, но та же секретарша что-то немедленно забубнила, так что пришлось ретироваться. Иных развлечений в наличии не имелось, и, следя за секундной стрелкой своих армейских часов, я задержал дыхание.