— Разумеется, нет, — Росита очаровательно повела плечиком, застенчиво полуприкрыла глаза ресницами.
— Сам он об этом, конечно, не скажет, но… Дело в том, что Мо мечтает о звании майора. Не думаю, что вам это будет трудно сделать. Все-таки определенное влияние, связи… Поэтому я настоятельно просила бы вас удовлетворить и эту нашу просьбу.
— Просьбу! — Кэттл фыркнул. — Хороша просьба!
— Я что-то не соображу… Майором? Его? — Сидней окончательно упал духом. — Он что, собирается вернуться в армию?.. Кэттл! Вы понимаете, что это значит?
Кэттл с шумом набрал полную грудь воздуха, но не рявкнул, как я того ожидал, а спросил звенящим голосом:
— Теперь все?
— Теперь все, — Ро кокетливо изогнулась, поправляя на плече сумочку. Более высиживать здесь было нечего, и мы поднялись. Я сгреб свой дневник, Ро небрежным движением одернула юбочку. Сидней поднял на меня горемычный взор.
— Капрал, неужели вы возьмете ее с собой? Такую вот…
Хотя он и назвал меня капралом и не пыхтел, подобно Кэттлу, он явно не разобрался в ситуации.
— А что в этом плохого, Сид? Не станете же вы отбирать ее у меня? И кроме того, на архипелаге поощряют, когда старшие офицеры заводят жен.
— Но ведь она не человек, поймите! Она всего-навсего биологическая модель, некое подобие ваших мыслей и желаний, облеченное в человеческую оболочку. Это придаток к вашему «я» и только!
— Помолчите, Сидней! — Кэттл недовольно выпятил нижнюю губу. — Неужели вы не видите, что его этот придаток вполне устраивает?
— Вы совершенно правы, — я небрежно поклонился им. — Вполне устраивает, как, впрочем, и тот факт, что вы аккуратно выполните все наши условия. Полагаю, нас здесь ничто уже не задерживает?
— Ничто и никто! — отчетливо произнес Кэттл. По крайней мере, он был краток. Из таких тоже получаются неплохие сержанты.
Когда мы вышли на улицу, Ро приобняла меня за талию.
— Теперь мы будем командовать батальоном. Правда, милый?
— Мы?.. Ты произнесла «мы»? — я пребольно ущипнул ее за локоть.
— Я хотела сказать «ты», милый, — поспешила поправиться она.
— Милый… — Я смерил ее пронизывающим взглядом будущего майора и чеканным шагом двинулся в сторону стоянки автобусов.
Цокая на каблучках, она поспешила за мной.
Андрей Устименко
Преданные делу
…Что же это за страна такая?..
Отколотый кусок камня весело поскакал по уступам вниз, увлекая за собой редкую россыпь щебня. Сердце привычно екнуло, но, мгновенно оценив обстановку, Серега успокоился. Скалы были сильно расчленены, и поэтому стоило соблюдать мягкость работы рук и ног, контролировать связочную веревку, чтобы не сбросить ею свободно лежащие камни на нижние связки. Виталька был где-то далеко внизу и уже переходил по карнизу из опасной зоны за скальный уступ, напоминающий подбородок огромного каменного великана. Сам же «великан» величественно нависал над шумящим в ущелье лесом, который казался с высоты пышной зеленой массой. Лишь когда напарник полностью скрылся за этим самым «подбородком», Сергей продолжил спуск… Вернее, попытался продолжить. Он сделал еще один осторожный шажок, пытаясь дотянуться до заветного уступа, но не смог… Альпинист беспомощно повис на веревке, шаря руками по стене в поисках какой-нибудь выемки. Нужно было слегка подтянуться и ослабить страховку. «Надо же, зацепился…», — подумал Сергей и посмотрел вверх. Страх и неожиданность увиденного молнией ударили в мозг, прошли через все тело и остались легкой дрожью в руках и ногах. Чуть выше, всего в каких-то двух метрах, почти на отвесном промежутке скалы, навис человек с белокаменным лицом и немигающим змеиным взглядом, который держал в одной руке обрывок злополучной веревки и 75 килограммов живого веса, да еще с горным снаряжением. Удивительным и пугающим было то, что он не имел в наличии ни веревок, ни крючьев и карабинов, и вообще, оставалось загадкой, как сумел укрепиться на стене.
Было необычайно тихо. Лишь где-то внизу, над лесом, царственно парила и жалобно кричала птица. Незнакомец словно знал, что Сергей был сейчас в таком состоянии, когда человека лишь слегка задень и он взорвется, завопит, задергается, что в данной ситуации недопустимо. Он без особого усилия приподнял сжавшегося в комок альпиниста, будто обычную елочную игрушку, давая понять, что эта жизнь теперь в его руке.