«Она же у меня умная. Она точно узнала мое имя. Уже давно», — он благостно улыбался, понимая, что уже и сам забыл, как его зовут. Александр? Или Вадим? Неважно. На новой земле ему дадут возможность вспомнить. Жаль, что не все. Наталью он забудет навсегда. И придется много приложить усилий, чтобы заново найти ее.
Приглушенный голос в беспросветной темноте объявил пятисекундную готовность. Сейчас осталось забыть все окончательно… Потом долго, очень долго ждать в полном мраке. Ждать, пока в глубь тоннеля не хлынет яркий свет.
После чего он очень громко закричит.
Закричит, заплачет, совершенно не понимая, что за чуждый мир предстанет перед ним, где огромные лица будут глядеть на него сверху и строить гримасы. Издавать громоподобные звуки. И совать что-то мягкое и мокрое в рот. Так он снова родится на свет.
1—5 декабря 2009
Сегодня будет тепло
Круглая пластиковая голова, облаченная в железный шлем, худенький торс в панцире и две резиновые гусеницы на ногах — таким Фиртик стоял в раздумьях перед колодцем, не решаясь спуститься вниз. Открыть люк — дело нехитрое. В рюкзаке есть и молоток, и гвоздодер, и даже мегаваттная дрель, способная пробить танковую броню. Но что его ждет? В полной темноте и бескрайности.
— Ты почему не в школе? — сзади раздался трескучий голос. — Куда это ты собрался?
Большой Гобилла незаметно подкрался сзади из-за складской будки. Треугольное лицо, конусообразное тело, очень короткие и тоненькие ножки и длинные толстые руки, свисающие по бокам и дотягивающиеся до земли. Гобилла являлся оплотом порядка и всегда следил за школярами, пугая своей своеобразной внешностью. Искры электрических разрядов, проскакивающих между стеклянными глазами говорили о не лучшем его расположении духа.
— Вниз, — честно ответил Фиртик. — Мне дали задание.
— Кто? — Искры негодования полетели в воздух.
— Старшеклассники… Ленчик и Соня. Сказали, что так надо для их курсовой работы. И для моего зачета.
— Ах!.. Ну, попадись они теперь. Шутить вздумали! Разве тебе Симблон, наш завуч, не говорил, что спускаться вниз никому нельзя. Расплавишься в одну секунду. Там очень горячо. Ты же робот?
— Нет. Я — синт, — Фиртик поднял руку, показывая живую плоть, кожу, пульсирующие вены.
— Странно… Но тем более нельзя. Сгоришь, и не вспомнишь, что ты жаропрочный.
— Но… Но почему тогда говорят, что… — голос у Фиртика задрожал от волнения, — …что там живут они?
— Хм… — Гобилла перестал искриться. Конус головы повернулся вокруг оси на 360 градусов. — Да, живут. Но они очень крепкие — выдерживают и огонь, и мороз…
— А я слышал, что их кожный покров тоньше нашего. Что их кости хрупкие. Мышцы слабенькие. Легкие постоянно требуют подпитки кислородом. А желудок — белковой пищей. И они совершенно не умеют трансформироваться.
— Стоп! — Оплот порядка, чуть взвизгнув, принялся быстро ходить вокруг Фиртика. — Ты слишком много слушаешь лишнего. В последнее время меня все больше беспокоит нездоровый интерес учащихся к ним. Это, наверно, всплеск солнечной активности. Что в них может быть интересного? В них?! В людях. В этих недоразвитых и недоделанных отпрысках природы. После которых нам, роботам, и вам, синтам, теперь приходится работать и работать, чтобы восстановить нефтяные запасы планеты, месторождения драгоценных металлов и весь необъятный водный ресурс. Семь восьмых поверхности Земли он должен составлять, а не одну восьмую, как сейчас. Так вот! Люди сбежали от решения проблем, спустившись вниз. Часть людей умудрилась улететь в космос, к Юпитеру, но они там тоже все обречены на погибель. Так что о беглецах лучше забыть навсегда, ты понял?
— Да, но… — Фиртик натянул рюкзак на спину и еще раз поглядел вверх. На безоблачное небо и яркий диск Солнца, которые обещали теплую погоду: — 70 градусов по Цельсию, как обычно. И никаких снегопадов, после которых требовалось допоздна расчищать и без того очень заснеженные улицы, — говорят, они нас создали! Они жили здесь, наверху, и тут было очень жарко! И нас придумали, чтобы мы им помогали…
Гобилла издал звук, похожий на гудение перегруженного электропривода. Где-то внутри заскрипели процессоры и винчестеры. Затем он поднял массивную металлическую руку над головой Фиртика и… аккуратно, по-дружески, похлопал по плечу.
— Это только гипотеза, друг мой аналитический. В наших йоттабайтных базах данных нет ни бита информации о них. Стоит ли распылять время попусту. Тебе надо больше учиться. Через год встанешь за конвейерную линию по производству синтетических белков. Начнешь новую взрослую жизнь.
— Дэка Гобилла! Я хо… — Фиртик споткнулся на полуслове, желая сказать еще что-то очень важное, самое главное.
— Не беспокойся. Все будет хорошо. А сейчас марш в школу. Чтоб кулеры твои здесь больше не шумели. А после школы не забудь зайти в лабораторию. Подготовишь порцию последних новых паук-компьютеров и сеть-программ. Погрузишь на грузовой лифт и нажмешь на красную кнопку. Не забудь — на красную. Которая опустит все вниз.
— Это же…
— Да-да, Фирт. Именно им. Они без этого жить не смогут. Им и так тяжело живется. Так пусть испытают хоть небольшую радость.
Гобилла резко развернулся и пошел по пустынной заснеженной улице. А Фиртик неожиданно надул легкие и выпустил воздух. Кажется, это называется вздохом, так он читал где-то на анатомических сайтах. Затем он повернул ремень наизнанку и посмотрел на загадочную металлическую эмблему. Где было выгравировано: «Изготовлено АЕН России. Путь в будущее». И чуть ниже мелким почерком: «Человек — это звучит гордо».
Что такое АЕН, что такое Россия, и кто такой человек, Фиртик не знал. А надо ли? Но любопытство отбросило все сомнения. И он решился снова подойти к люку и открыть его. Ведь он же не робот, чтобы следовать правилам. А вокруг человека столько легенд, и, быть может, он сам чем-то похож на человека. Фиртик уже занес дрель, как вдруг…
Раздался тяжелый лязг.
Крышка люка неожиданно приподнялась.
И из темной щели показалось оно.
Нечто обмотанное тряпками, похожее на большую куклу. На шарообразной голове три черных дырочки, похожих на глаза и маленький рот.
Они долго разглядывали друг друга, пока незнакомец не решился спросить:
— Ну, как сегодня погода?
— Хорошо, — обрадовано ответил Фиртик. — Сегодня будет тепло!
Валерий Тиглев
Мобильник
Когда лежишь в двух шагах от мусорного бака, поневоле становишься философом. В двух шагах — это все-таки не внутри. Благо, что этот «крендель» принял на грудь, садясь за руль своего «мерина». А ведь мог и не промахнуться, в бешенстве выбрасывая меня. Гад лощеный!
Подумаешь — крутые дела — разрядился аккумулятор во время какого-то трепа с подружкой. А может, вовсе и не разрядился. Просто достало слушать этот словесный отстой.
Но вдруг захотелось тишины.
Чтобы понять, прочувствовать, что же такое там внутри вносит диссонансы и аритмию в привычный и размеренный стук неутомимого кварцевого сердца.
Середина февраля не самое лучшее время для перемены судьбы.
Но виною всему этот легкий и мягкий пух, искристыми хлопьями летящий на лобовое стекло машины. Это он нашептал мне, наворожил, что мое назначение в чем-то ином. В чем-то большем. И я поверил ему. И вот слушаю теперь эту сумеречную тишину.
А он — этот подлый, кровожадный паук — обволакивает меня своей снежной паутиной, медленно закутывает в холодный кокон сугроба…
…Быть может, где-то в далеком городе Трире или в волшебной стране Финляндии на каком-то конвейере по сборке аппаратов мобильной связи случился сбой электрического питания. Вот и спаял автоматический агрегат что-то не так в моей микросхеме.
И возник «глюк». Ожили токи сознания. Явились в чипе микропроцессора зрительные образы, звуковые ощущения. Появилась возможность слышать и понимать этих милых светлых существ — шустрых солнечных зайчиков, что теплыми брызгами волн скачут со скоростью света в бескрайних пространствах эфира, проникая незримыми колебаниями в сенсоры моей антенны, помогая улавливать и передавать тона настроений, полифонию чувств.