Евгения слабо улыбнулась.
– Мы дружили, и только. Я помогала ему редактировать статьи и тексты для выступлений по телевидению.
Варавва почувствовал облегчение. Было бы совсем печально, если бы выяснилось, что понравившаяся ему женщина состояла с уфологом в гражданском браке или того хуже, была его любовницей. Последнее обстоятельство почему-то показалось особенно важным.
– Может быть, вспомните, где Ермолай Мартович нашёл точку выхода… э-э, чертей? В крайнем случае, кто ему помогал из местных?
Евгения наморщила лоб.
– В докладе этого не было. А плавал он на лодке одного из местных жителей.
– Кого именно?
– Не помню… извините.
– Тут лодка только у одного мужичка есть, у Феди Скоробогатова с хутора Выселки, – сказал Алексей. – Рыбку ловит и в Усть-Кишерти продаёт на базаре. Можем подъехать, до хутора всего полтора километра, сейчас сухо, нормально проедем.
– Хорошая мысль. – Варавва оглянулся: показалось, что кто-то пристально смотрит ему в спину. – Прогуляемся заодно, разомнёмся. Вы не против, Женя? Нас всё равно не допустят до участия в расследовании убийства, судя по настроению местной полиции, поэтому надо искать другие пути выяснения истины.
– Мне всё равно.
– Тогда поехали.
Расселись в «Волге» Алексея, пропахшей кожей и антикомариным спреем. Машина выехала со стоянки фестиваля, провожаемая взглядами охранников и каких-то мрачноватых молодых людей.
Хутор Выселки встретил гостей тишиной и унынием. В нём сохранились только две хаты, ещё четыре стояли с провалившимися крышами, пугая туристов пустыми глазницами окон. Никто по единственной улочке хутора, заросшей травой, не бродил, лишь за домом с зелёным заборчиком копался в огороде мужичок лет семидесяти, лысоватый, сухой, с бородкой, одетый в тельняшку и застиранное трико. Он и оказался Федей Скоробогатовым, ответив на вопрос Вараввы хмурым взглядом из-под косматых седых бровей:
– Чего надоть?
– Добрый день, дядя Федя, – сказал Алексей. – Уделите нам пару минут?
– Чего надоть? – повторил вопрос старик, не спеша выходить с огорода ближе к штакетнику.
Варавва, чувствуя себя как при выходе на подиум: интуиция то и дело подавала сигналы тревоги, за ними действительно кто-то следил, сам подошёл ближе.
– Здравия желаю, Фёдор… э-э…
– Федей меня кличут.
– Майор Кашин, госбезопасность. Это журналистка из Перми, Евгения Дарницкая. Можно задать вам пару вопросов?
Старик воткнул лопату в землю, поднял с кирпича жестяной чайник, отпил из горлышка. Не торопясь, вышел к забору.
– Чекист, значить?
– Можно и так сказать. Вы уфолога Баркова знали?
– Уфолога? – Федя почесал пальцем бородку. – А-а… Ермолая, что ли? Ну, знаю.
– Он умер.
Старик мигнул, снова почесал бороду, на задублённое годами лицо его легла тень.
– Царствие небесное… как умер?
– Похоже, убили его, сегодня ночью. Он с вами по рекам плавал, на вашей лодке. Верно?
– Ну… было дело. По Вязовке плавали надысь.
– А можете показать, где он на берег выходил?
– Могеть, и показал бы, да не могу.
– Почему?
– Лодку у меня украли. Вчера заяву в полицию отволок, обещали найтить.
Варавва и Алексей переглянулись.
– Одно к одному, – тихо сказала Евгения.
– А далеко до места? – спросил Варавва. – Можно к нему по берегу подъехать?
– Так-то напрямую недалеко, версты две, Вязовка там в Сылву впадает, а по берегу не подъехать, болото.
– Мне говорили, что там возвышение рельефа, берег обрывистый, скалы.
– Ну, скопинский порог там, к нему только пёхом можно добраться, через урочище. Болото щас подсохло, могёть, и доберётесь.
– Не покажете дорогу?
– Не ходок я, артрит замучил.
– Что ж, спасибо за информацию.
Евгения побрела к машине. Мужчины последовали за ней.
– Эй, майор, – послышался голос хозяина дома.
Варавва оглянулся.
– Не ходите туда, – сиплым голосом посоветовал Федя. – Пропадёте ни за грош.
– Это почему?
– Духи в тех местах злые гнездятся, не любят тех, кто их покой без надобности нарушает. Могёть, и Ермолая они сгубили.
– Благодарю за предупреждение.
Усаживаясь в кабину «Волги», Алексей сказал убеждённо:
– Федя что-то знает, да говорить не хочет.
Варавва промолчал. Его мнение совпадало с мнением лейтенанта.
– Его припугнули.
– Возможно. Может, если умело допросить, он расколется?
– Умело – это как?
Алексей отвёл глаза.
– Есть способы… вы знаете… сыворотку можно ввести.