— Барин! Я сознаю свои ошибки, — истово отозвался Дворняшин, — не сдержался я! Но ведь тот мужик из Брюсселя оказался сука последняя, он меня кинул! Сначала сказал, что все есть, а потом говорит — потерял… Я сильно рассердился, барин. Я несдержанный… Я с детства всегда при паханах… Я, барин, все-таки преступный элемент, а не поп, что бы всем грехи отпускать! А этих…
— Про этих я тебя не спрашиваю, — прервал его барин. — Я сам все буду решать! Попробуй только хоть чуть-чуть проявить инициативу без моего разрешения. Не сомневайся, следующий раз будет для несдерджанного бандита последним! — Барин совсем разозлился и закричал: — Забываешь, дворняжка, что ты на службе!
— Слушаюсь, барин, — с готовностью согласился Дворняшин. — Однако… — протянул он вдруг с величайшим удивлением, — легавые-то едут! Вот те на, какие дела! Настучали немцы! Отпустили на свою жопу! Надо было их… Отрываемся?
— Не надо, — глухо произнес барин, — держи скорость. Оружие на месте?
— Яволь! — с радостным возбуждением ответил Дворняшин.
Барин повернулся к очухавшимся пленникам и попытался изобразить бесконечную сердечность. Он заговорил очень проникновенно, и все трое чуть не потеряли сознание. Ласково процедил уже ставшее привычным предупреждение, похожее на пароль: «Сидите и молчите!», потом душевно улыбнулся и добавил тихонько: «Всех расплавлю на месте!».
Вскоре полицейская машина поравнялась с джипом. В ней было только два человека. Полицейский за рулем говорил по рации, искоса поглядывая на джип. Рядом с ним сидел Армии Фендель. Он во все глаза смотрел в темные окна, силясь разглядеть за ними пленников. Его появление окончательно пробудило всех троих, и они, переглянувшись, впервые за все это долгое путешествие посмотрели друг на друга с надеждой. Даниэль крепко прижал к себе Шанталь. Господин Фендель обернулся к полицейскому и что-то ему объяснил. Полицейская машина сама увеличила скорость и проехала дальше.
— Не понял! — произнес Дворняшин. — Что-то они нам готовят.
— Останови машину! — коротко приказал барин. Дворняшин съехал на обочину и остановился; он открыл все окна, не спеша вытащил автомат и спрятал его под куртку. Барин одобрительно кивнул. Он обратился к пленникам:
— Ни одного движения, уважаемые, ни одного слова с вашей стороны, иначе — сами понимаете! Вы верите мне? — Поскольку все молчали, барин сам себе ответил. — Вижу, что верите.
Они с Дворняшиным вышли из машины и отошли в кусты. Мимо со свистом мчались беспечные нарядные автомобильчики.
— А вот и они! — раздался голос Дворняшина из кустов.
Вторая полицейская машина подъехала почти вплотную. Из нее вышли два ладных офицера в черных очках, мужчина и женщина. Они медленно подошли к джипу с открытыми окнами.
— Здравствуйте, господа, где водитель? — спросила женщина.
Никто ей не отвечал.
— Пожалуйста, ваши документы, — сказал мужчина. Вес трое стали головами и глазами показывать на кусты.
— Не ходите туда! — еле слышно пролепетала Шанталь.
Полицейские недоверчиво посмотрели на нее, но после минутной паузы вытащили пистолеты, обошли джип и успели сделать несколько шагов по направлению к кустам. Далеко они не ушли. Из кустов раздалась короткая автоматная очередь. Оба упали и больше не шевелились. В мгновение ока выпрыгнувший как зверь Дворняшин стащил оба трупа с дороги. Из джипа раздался крик, затем истерические рыдания. Все трое с ненавистью посмотрели на бесполезный вертолет бело-зеленой раскраски, высоко протарахтевший в небе. Шанталь даже погрозила ему маленьким кулачком.
Барин и Дворняшин влетели в машину и тут же закрыли все окна.
— Быстрей езжай до съезда, а потом сворачивай направо в деревню, — приказал барин.
— Значит, в домик? — спросил Дворняшин.
— Езжай! — вместо ответа бросил барин. Его голос сипел все больше. — А вы, господа, — обратился он к пленникам, — прекращайте скулеж и слушайте, что я скажу. — Я вами глубоко недоволен, уважаемые, вы плохо выполняете мои указания, и я все это учту!
— Подвесить их надо, гадов, — предложил Дворняшин.
— Тебя я уже подвесил! — воскликнул барин. — Ты не заслужил права что-либо мне советовать! Меня твои предложения только раздражают! Закрой свой мерзкий рот и не открывай его, пока я не прикажу!
Дворняшин испугался и заткнулся. А Зинаиду Васильевну, несмотря на глубочайшую депрессию, охватило полное недоумение. Почему все наоборот? Почему эти полицейские в жизни ведут себя как в плохом боевике? Бандиты отстреливают их, словно уток, безо всяких усилий! Их совсем не обучают или же здесь действительно полное отсутствие преступности? Почему эти стражи порядка оказались настолько не готовы? Даниэль и Шанталь находились в шоке, не в состоянии ни на что реагировать. Они не смотрели по сторонам, не разговаривали, молча полулежали на сиденьях с закрытыми глазами. Их надежда на свободу почти умерла — барин и Дворняшин олицетворяли чистое зло в самом концентрированном виде и казались абсолютно непобедимыми.