— Может вы сами всё скажете, как я вам опишу и пойду?
— Нет! Ты нужен и останешься. Это приказ.
— Это приказ, — невольно передразнил его я, — ты в курсе что мы — сталкеры — вольные ходоки? И мы имеем право не подчиняться. Устроит такой ответ?
— Нет, не устроит. Тем более, пока ты у нас, будь добр подчиняться.
— Ха, щас! Только разбег возьму.
— Так! Заткнулись! — вмешалась в спор Ханджи, протягивая мне флакончик — Калькуль, выпей это. Поможет тебе не грохнуться ещё раз в обморок. И протянула мне тёмно зелёную бурду, на вид похожая на перемолотый в блендере жидкий шпинат, а воняло как первая партия «перчача» у Бармена в его худшие годы. Да и вкус под стать его пойлу.
— Фу! Ну и гидота! Такая же, как бадяга Бармена.
— У какого Бармена? Опять ваш какой-то сталкер?
— Да не совсем, был у нас Бармен. Не сталкер, а скорее торговец. А барменом прозвали за то, что тот почти всегда по ту сторону барной стойки, и в Баре «100 рентген» он был и владельцем, и торгашом, и, как вы сами догадались — барменом в одном лице. Занимался скупкой артефактов, заказами на убийства, сбором конечностей собак за определённую цену и провиант разных степеней качества. И в отличии от Сидоровича тот с ценами не дурил. У него, к примеру, не найдёшь буханки хлеба за 500 долбанных рублей со скидкой в 10 рублей. И задания у него всегда находились для всех и каждого. Толпами к нему ходили на поклон. И не мудрено - все вечеринки по большим праздникам устраивают именно у него. Самое интересное — какого только бухла у него не было? Все привозные. Запечатанные. От простого пива до элитного коньяка. За отдельную плату — можно было вообще заказать хоть кубинский ром. Любой каприз за ваши деньги. Какое-то время он пытался сам бодяжить первач, но народу его бурда не зашла и мне в том числе. С тех пор он не рискует. Вернулся к традиционной поставке. Дорожит своей репутацией.
— Ха, походу вы там не скучно живёте, а что с ним сейчас?
— Хрен знает, если честно. Пропал он к середине зимы 2024 года. Вышел с командой работяг за чем-то важным и всё… с концами… Месяца три его искали, всё без толку.
— История просто отличная, — послышался голос из дверного проёма. Эрвин уже пришёл на пару с Майком. Сев напротив меня за кресло, продолжил — Может ещё что то вспомнишь? Например — как ты себя чувствовал сегодня утром? Обмороки, рвота, внезапные приступы агрессии…
— Понятно, уже наслышаны, — закатал я глаза, — знаю, проштрафился. Но то были рефлексы. И вообще — Оруо на меня первым напал, да с ним всё в порядке, жив, здоров и весел.
— Хорошо, что так. Но я надеюсь, что мне больше не стоит тебе напоминать: у нас с тобой договор. Я всё понимаю, взаимодействие с людьми другого склада мышления и адаптация в обстановке секретности - штука сложная, требует кучи времени, но вот твои действия, пусть и ответные, не слишком этому способствуют. Как и твоей легенде, кстати. Хоть Майк тебя и прикрывает от проблем, вечно так продолжаться не может. Подумай над этим хорошенько. Надеюсь, мы с тобой это уяснили?
— Так точно. Уяснили. Я могу уйти?
— Нет. Сейчас нет. Ты лучше скажи, тебе как — лучше? А то вдруг выйдешь и снова грохнешься? Я, как твой командир, за тебя отвечаю.
— Нет. Теперь точно всё. Как раз хотел уже у себя в комнате подумать про своё прошлое и про ту проблему. А ещё помню про отчёты. Скоро мы с Ханджи составим для вас первый отчёт. Получите его завтра.
— Хорошо. Тогда иди, отдыхай, — закончил Эрвин и позвал кого-то за дверью — Эй! Отведите его назад в комнату. Приглядывайте за ним.
— Так точно, командор, — донеслись слова из-за двери, открыв которую, узнал что они принадлежали двоим…
— А мой “ночной выговор” перенесём на завтра, — подвёл итог Леви.
***
— Эрвин, мне кажется, но он что-то скрывает, — первая высказалась Ханджи, как только Калькуль ушёл с сопровождением.
— Это я тоже заметил, как ни странно. Конкретней?
— Начнём с того, когда мы пытались привести его в чувства, — начал Леви, — он одёрнул руку в перчатке с такой силой, что ударил меня по щеке и даже свалил на пол. А в следующий миг тот уже к книжной полке прижался, держа руку за спину. То есть он боится нам её показывать. А если вспомнить его постоянную слабость, рвоту и вспышки агрессии, что на допросе, что сейчас…
— То есть? — уточняет Эрвин.
— Думаешь, он сидит на игле? — закончил мысль Майк.
— СО МНОЙ ВСЁ НОРМАЛЬНО! — вдруг донеслось из-за коридора. Голос завопил столь внезапно, что Ханджи аж припрыгнула со стула от удивления. А только спустя пару секунд поняли, что голос принадлежал Калькулю.
— Очень на то похоже , — согласился Леви. — Ханджи, проследи ка за ним…
========== Запись двенадцатая: Наконец то, разговоры по душам. ==========
«Мда, малой — сообразительностью ты не блещешь…»
«Ну ты просто кусок идиота…»
«Ну, брат, ты портить кровь умеешь “
Все эти прелестные эпитеты кто угодно слышал в свой адрес хотя бы раз. Лично я таких замечаний наслушался от своего наставника по кличке Джокер. Снорк знает, сколько раз чуть ли не на каждой глупости. Вообще, мой учитель Джокер был весьма сложным человеком. Сам он отошёл от дел и, в принципе, учить никого не собирался. Но со мной вышел форс мажор… И-и-и… В общем, была у него причина меня взять. Да и резон был. Кличку тот заслужил за тотальное нежелание пользоваться шутками. Перфекционист до мозга костей, любую неточность тот воспринимает более чем негативно. Хорошо, хоть не матами крыл. Сначала я обижался, потом терпел и продолжал обижаться… Да что ж там, я и сейчас на него местами обижаюсь. Но его понять можно: он так пытался до меня более доходчиво всё показать и рассказать.
Вспомнить хоть Свалку. Был ещё 20 год, только отмычкой стать успел у Джокера. Тот меня учил всем азам по записям, а после отправлял на место закреплять знания о прочитанном, будь то мутант, аномалия или прочее дерьмо. И в очередной день Джокер устроил мне проверку на внимательность.
Условие задачи: перед нами стоял настоящий лабиринт из воронок.
«Справка: воронка — аномалия гравитационного происхождения, мутировавшая от трамплина. Та, в отличие от трамплина, которая подбрасывала всё, что попадалось в её поле действия; всё, что попадёт в его поле действия (а она на минуточку десять метров) — сначала останавливала, затем сплющивала с силой гидравлического пресса, превращая дерево в труху, а камни в пыль. Про то, что она способна сделать с человеком я даже описывать не буду. Это надо видеть. Между первым и вторым действием счёт идёт на минуты, поэтому только опытный ходок способен выйти оттуда хотя бы живым… Ну… А целым — это уж как повезёт».
Так вот, я должен был отметить все воронки перед собой и пройтись по полю, не попавшись ни в одну из них. Жуть нагнетает то, что это был натурально экзамен. Не обучение, не испытание, а всамделишный экзамен. То есть все советы и заметки на тот момент прочтены и выучены, аномалии наглядно показаны заранее. Никаких подсказок от наставника уже не будет. Но вы так за меня не беспокойтесь — некоторые аномалии (чаще именно гравитационные) местами сильно ослабевали. Те уже не могли сплющить в лепёшку неосторожную жертву, но вот основательно замедлить и сломать кости — вполне. Такими «слабыми» аномалиями по обыкновению пользовались наставники в Зоне, чтобы натаскать «отмычек», распознавать и обходить. И главное — для отмычек безопасные. Почти, если не считать переломов, ранений и ожогов. Ведь тут акцент идёт на жизнь. Полезная вещь, пусть и неприятная.