Тогда глава альджамы ударил по столу кулаком:
— Стойте, евреи! — крикнул он.
— Стойте! — повторил за ним Эли.
Дон Шломо Абу Дархам показывал рукой на дверь синагоги.
Танец захлебнулся, а пение внезапно стихло. Головы повернулись к выходу. И вся синагога издала стон:
— Ай, несчастье!
Человек в белой монашеской рясе и черном плаще зеленым крестом чертил знак распятия над головами собравшихся.
Вдруг незнакомец отбросил с лица капюшон.
Эли воскликнул:
— Алонсо!
— Мир вам, евреи! — прокричал Алонсо по-гебрайски. — Спасение вам, евреи!
Он исступленно произносил обрывки фраз, медленно продвигаясь вперед:
— Крест… на колени… знак Завета. Сын Бога по крови. Крестовина — это плечи Христа, ствол — дерево пасторали Моисея. На колени… дорога жизни. Выбрать жизнь. Очарование мученичества, прочь! Я есть тот, кто виновен в бедах Севильи. Кровь Севильи… Кровь Андалузии. Моя вина, моя величайшая вина[158]. Черный сатана…
— Алонсо! — крикнул Эли, пытаясь его остановить.
— …ибо ты — племя змеиное. Он помазанник, Царь иудейский. Вы осуждены Богом! Я приношу спасение. Прочь, раввины! Раввины продажные! Капланы лихоимцы! Левиты обманщики! Мало вам жертв?! Оставьте народ в покое! Говорит Исайя, говорит Священное писание: иду к овцам, что пропали из Дома Израилева. Я посланник.
— Алонсо!
— Легче земле содомской и гоморрской, нежели вашему баррио. Проклятье рукам, что распяли Его… выдал брат брата, сын отца. Будешь ходить в ненависти у всех народов! Убийцы сына Божьего, немощь вашу Он взял на себя… говорит Исайя, говорит Священное писание. Он наш Мессия! Я несу вам жизнь беспечную здесь и искупление на том свете, отойди от них, они готовы предать, а вам велят умирать, вас ждет смерть. Я видел черного дьявола, он средь вас, приближается ко мне. Упал с неба, как молния. Пусть ударит в меня. Прольется кровь на пороге храма. Иерусалим! Убиваешь пророков, посланных к тебе. Не останется камня на камне. Евангелие от Матфея. Иисус воззвал: Шма Йисраэль, Адонай Элогейну, Адонай Эхад!
— Алонсо! Остановись!
— На колени! Обнажите головы, и к вам пришла благая весть, но слово не помогло, ибо не было связано с верой. Я несу вам избавление. Возьмите бремя мое, учитесь у меня, я стал тихим и кротким. А вам, фарисеи, горе! Говорит Исайя: ханжи, приближаете ко мне уста свои, а сердце же ваше далеко от меня. И вас обагрит кровь, пролитая на земле, от крови Авеля до крови храма Захарии, перед лицом алтаря. Не убнй! Разольешь море крови!
Алонсо закачался и окровавленный упал.
Над ним стоял Эли с высоко поднятым кинжалом.
Аллилуйя
Дон Энрике перевязал рану на левом плече Эли и натер ее бальзамом.
— Царапина, — сказал он и велел лечь в постель.
Боль в левом плече разлилась по всей спине и проникла в грудь.
Эли выпил вино, стоявшее возле постели, но оно не утолило жажды.
Первым появился Йекутьель.
— Не нужно ли чего вашей милости?
Эли покачал головой.
Жгучая боль, словно обручем, сковала грудь. Жар уходил к кончикам пальцев, чувствовалось, как отекает левая ладонь.
Он не слышал, когда ушел Йекутьель. Эли снова потянулся к вину. И застонал, так и не дотянувшись до кувшина. При каждом движении боль прошивала весь левый бок, пальцы левой руки онемели.
— Боже, что со мной происходит? — Эли еле сдерживал обжигающие слезы. Две горячие капли стекли по щекам.
В комнату вошел Альваро.
— Я разбудил тебя, Эли?
— Как хорошо, что ты пришел, мой дорогой, — Эли дал знак, чтобы тот наклонился.
— Слушаю тебя, Эли.
— Окажешь мне услугу?
— Я для тебя сделаю все.
Эли понизил голос:
— Позови Каталину.
— Каталину?
— Да, Каталину. Ты правильно понял. Прикрой меня плащом.
Эли то знобило, то снова пронизывало огнем. Он словно погрузился в морские волны, плавал, а мать на берегу кричала: «Эли, вернись! Вернись! Отец будет сердиться!» Потом лежал на горячем песке, как рыба, выброшенная из воды. Дышать было нечем. «Мама, дай мне воды». Мать, очень бледная, подошла к постели и упала возле него. Он почувствовал ее холодную ладонь на своем лбу.
— Эли, у тебя жар.
Это был Энрике.
— Так умирала моя мать.
— Ты звал ее.
— Дай мне пить.
Он почувствовал на губах терпкий обжигающий напиток. Пахло уксусом, гвоздикой и древесной камедью.
Эли поперхнулся.
158