— Есть помеха, — признался Альваро.
— Донья Клара?
— Откуда ты знаешь?
— Догадался.
— Верно. Она считает, что род Чикателья не чета Изабелле.
— Бедняга, как мне тебя жаль. Но это не может быть вечным препятствием. Рано или поздно ты его преодолеешь. Если и впрямь в ней души не чаешь, Бог придет тебе на помощь.
— Хорошо, если бы пришел. Но помочь мне можешь и ты.
— Я? С удовольствием. Но как?
— Ты сказал, что ты чужак и к тебе это не имеет отношения. А вот и имеет. Родитель твой, дон Захария, написал в письме, что хотел бы стать свекром Изабеллы. А донья Клара расположена к тебе как нельзя лучше. Изабелла в слезах прибежала ко мне, услышав разговор доньи Клары с ее отцом, доном Энрике.
— Не бойся, Альваро! Я никогда не отниму у тебя Изабеллу. Вот моя рука. Клянусь честью идальго.
— Смеешься?
— Нет, я серьезно.
Альваро бросился Эли на шею.
Какое-то время они молчали. Потом сели на лавочку.
— Ты давно у раввина дона Бальтазара?
— Недавно. В Пурим исполнится два месяца.
— Ты студент?
— Да, я учился в университете в Саламанке.
— Очень известный университет. А что изучал?
— Математику и медицину. Теперь беру уроки у раввина дона Бальтазара. Он занимается со мной изучением Талмуда и математикой.
— А почему ты не учишься в Саламанке?
— Потому что евреев исключают из университетов. Не разрешают им учиться.
— Вот об этом я и хочу с тобой поговорить. Ты, наверное, знаешь, я приехал на конфирмацию Хаиме. Но для меня это не самое главное. У меня другая цель. Зять раввина дона Бальтазара разгадал меня. Но пока я и сам хожу словно слепец. Хочешь мне помочь?
— А как?
— Ты хорошо узнал людей в баррио?
— Немного знаю.
— Помоги мне найти мужчин, готовых на все.
— А где их искать? И как распознать?
— Начни с самого себя.
Альваро замолчал. Эли смотрел ему прямо в глаза. Студент выдержал взгляд, но первым опустил голову.
Эли улыбнулся, хлопнул его по плечу.
— А для той, которую любишь, поступился бы всем?
— Конечно.
— Ну так подумай. Речь идет не об одном человеке, а о целом народе.
Альваро покачал головой.
— Подумай…
— Это разные вещи.
— Слабо любишь, мой мальчик.
— Неправда!
— Тогда подумай.
— Подумаю.
— Мы найдем отважных. Искать надо не среди богатых и старых и не среди тех, кому нечего терять — такие не способны на самопожертвование.
— Среди новокрещеных?
— Думаю, что да. Это они убили Арбуэса, великого инквизитора. В Сарагосе, на пороге церкви.
— Тише, — Альваро оглянулся по сторонам. — В доме полно христианской прислуги.
— Ах, вот как, — Эли почувствовал, как защемило сердце.
— Медик дон Энрике встречается с нововерцами. Так говорят… Ежедневно выходит из баррио.
— Поэтому-то донья Клара не хотела, чтоб он пошел с ней к инквизитору.
— Не исключено. Может, за ним следят.
— А Хаиме?
— Что Хаиме?
— За ним никто не будет следить.
— Он еще ребенок. Любимчик дона Бальтазара и доньи Клары.
— Ему вот-вот исполнится тринадцать. Согласно нашей религии — это уже мужчина…
— Это еще ребенок. Нельзя…
— А тебе сколько?
— Уже шестнадцать. А тебе?
— Больше.
— Но ненамного?
Между изящными колоннами сада промелькнула девичья фигура в белом платье.
Альваро побледнел.
— Не теряй надежды. А Изабелле передай — я весьма сожалею, что не влюбился в нее.
Пост
Вот уже и прислуга выкупалась, а значит, будничная часть пятницы кончилась и наступила субботняя.
В небе еще не появились первые звезды, а донья Клара выдала ключнице простыни тончайшего полотна и белые дамастовые скатерти. На подушки, которыми выстилали возвышение трапезной, надели чистые наволочки из пестрого шелка. С ковров сняли серые грязные дорожки. Чтобы смягчить запах острой лаванды, кошмы окропили розовой водой. В подсвечниках и канделябрах зажгли свечи.
По дому распространялся запах жаркого, свежевыпеченного белого хлеба и поджаренной на оливковом масле рыбы. Еда дымилась на блюдах. Ее готовили во дворе и относили в дом раскрасневшиеся от жары девушки. Работой руководила Каталина, а во главе мужской прислуги стоял Абу-эль-Гассан. Слуги работали быстро и проворно.
Но вот появилась донья Клара с высоко поднятой головой, в фиолетовом шелке и мантилье белого тюля. В пятницу вечером каждая еврейка становится невестой — в подвенечном наряде, восточных жемчугах и кольцах. В будни украшений почти никто не носил, но в праздники драгоценностям несть числа, как несть числа им на венценосной длани. Вот почему в субботу каждая еврейка — царица.