— Шма Йисраэль, Адонай Элогэйну Адонай Эхад[85], — прочел Эли по движению губ.
Глухое рыдание вырвалось у Эли.
— Мигуэль, мир тебе, еврей! — крикнул он изо всех сил.
Мигуэль открыл глаза и поднял их к небу. Оттуда пришел голос. Сам Бог хотел ему помочь.
Эли почувствовал, как его схватили чьи-то сильные руки.
Двое мужчин повисли на нем. Одним из них был человек в буром колпаке.
Эли дергался, пытаясь вырваться, но безуспешно. На запястьях он почувствовал холод железной цепи.
Ему развязали руки и втолкнули в келью без окон.
С выпуклого свода свисала маленькая масляная лампадка.
Он потер затекшие руки. Плечи и спина ныли — он пытался вырваться, когда его вели к зданию инквизиции. Чернь кричала ему вслед:
— Еврей! Гляньте-ка, еврей!
В келье кто-то застонал.
В темном углу на полатях, прикрывшись темным плащом, лежал человек.
Вдруг плащ зашевелился, и из него высунулась голова.
— Кто там?
— Я из народа, который приветствует друг друга словом мира, — ответил Эли и приблизился к полатям.
— Не понимаю… — Узник, постанывая, наконец-то выпутался из плаща, освободил руки и оперся о стену. — Кто тебя ко мне прислал? Кто ты? Человек или ангел?
— Меня зовут Эли ибн Гайат.
— А я асессор инквизиции фра Антонио.
Эли попятился назад.
Фра Антонио застонал от боли.
— Завтра меня сожгут на костре… — Плащ упал, и на белой рясе Эли разглядел пятна запекшейся крови.
— Асессор инквизиции? — спросил Эли.
— Да.
— А что здесь делает асессор инквизиции?
— «Выявляет укрывшихся» — так, мне кажется, звучит одна из еврейских молитв. Может, ты знаешь ее: «Ты выявляешь укрывшихся…»
— Нет, я не знаю такой молитвы.
— Ибн Гайат… Ибн…?
— И ты выявлял укрывшихся?
— Выявлял. Во славу нашей матери-Церкви. Записывал ответы свидетелей, задавал вопросы богоотступникам.
— Выявлял укрывающихся, дабы укрыть себя?
— Не понимаю.
— Ведь ты же тайный еврей.
— Ты говоришь страшные вещи. Разве я так выгляжу?
— Тогда почему тебя мучили? Чего от тебя хотят? — Эли уселся на краешке каменных полатей. — Тебя истязали? За что?
— Ибн… ибн? Ты мавр или еврей? Ненавидимый? Проклятый? Презренный? — фра Антонио придвинулся ближе, всматриваясь в лицо Эли. Он подоткнул под ноги плащ, будто ему было холодно. Глаза блестели, словно в горячке, голос охрип. Он остановился, чтобы перевести дыхание. — Я христианин, и мне тебя жалко. Жалко твою погубленную душу. Попадет она в Шеол на вечное проклятие. — Антонио встал на колено. Эли почувствовал запах крови. — А может, в сердце твоем еще жива Христова искра? У каждого язычника она есть. Позволь мне раздуть ее, и она загорится огнем. Ego te baptizo[86]. Я отведу тебя к реке крещения, как Святой Иоанн. Чувствуешь холод воды? — голос Антонио со свистом рвался из груди. — За обращение души грехи мои отпущены будут. Ты принес мне благую весть, как архангел Гавриил, который избавит меня от огня. Завтра воскресенье, день Воскресения Господня. Иисус окружит меня облаком. — Фра Антонио откинулся, опираясь на локти, будто не хотел дотронуться до каменных полатей спиной. — И я не буду страдать.
Он умолк.
Эли встал и начал ходить по келье.
С полатей доносился хрип, потом он прекратился, и фра Антонио пробормотал:
— Это клевета.
Затем успокоился, прикрылся плащом и заснул.
Разговор с инквизитором
Во сне фра Антонио стонал от боли.
Эли ходил взад-вперед по келье. Медленно текло бесплотное время. Он начал стучать в дверь. Сперва никто не отзывался, но, когда он стал колотить изо всех сил, ключ в замке со скрежетом повернулся, и на пороге появился стражник.
— Отведи меня на следствие, — сказал Эли.
— Когда прикажут, тогда и отведу.
— Не имеете права держать меня здесь!
— Криком делу не поможешь, — стражник хотел было закрыть келью.
— Я иноземец! — крикнул Эли.
— Здесь все иноземцы. — Стражник захлопнул дверь, и в замке снова заскрежетал ключ.
Антонио зашевелился. Поднявшись на полатях, он поманил к себе Эли.
— Подойди сюда. Ты чужеземец? Вот и славно. Беги из нашего края. Зачем ты прибыл сюда? Мало тут вас, евреев, явных и тайных? «О первых мы печалимся», — сказано в Библии. Когда выйдешь, исполни мою просьбу — отдай это моей матери. Поклянись. Впрочем, вам Талмуд разрешает клятвопреступление, — Антонио принялся что-то искать сначала в полах плаща, а потом в капюшоне. — Записка куда-то запропастилась. А может, ее у меня забрали?..
85