— Да.
— И выпустили? Вот уж повезло.
— Да.
— Повезло. Так редко бывает. И как же с таким-то счастьем ваша милость будет разговаривать с доньей Каталиной Нуньес?
— Об этом я и не подумал. Лучше я пойду.
— Нет-нет, упаси Бог! Донья Каталина мне этого никогда не простит. Какая же это для нее радость — свидеться с человеком, который последним видел Антонио! Это все равно, что самой присутствовать при его смерти.
— Хорошо, я подожду.
— Антонио приходил к нам на обед по воскресеньям вместе со своим дядей епископом… Однажды наш молодой хозяин привел брата-послушника. Он мне сразу не понравился. Состоит при инквизиции, маленький такой, горбатенький, как мышонок. Этот послушник за столом возьми да и скажи что-то, а епископ обиделся, ну и началась ссора. Послушник говорил тихо, себе под нос, а епископ кричать начал. Антонио помалкивал, только расплакался, как дитя. Епископ как закричит, дескать, не позволю никому говорить такие вещи, хотел вышвырнуть горбуна, но донья Каталина стала умолять, чтобы он успокоился, она уверяла, что послушник ничего дурного не думал. «А вот и думал! Думал!» — кричит епископ Рафаэль Санчес. Он никак не мог успокоиться, даже сознание потерял. Епископ у нас — мужчина в теле, и если бы не цирюльник, который ему тотчас кровь пустил, наверняка бы помер. Ох, не приведи Господи! А этот брат у нас больше не показывался. И сразу же Антонио забрали, и я его больше не видела, — служанка замолкла и стала прислушиваться. — Донья Каталина Нуньес вернулась, — она быстро пошла к дверям.
Вошла высокая женщина, вся в черном. Служанка тотчас принялась суетиться вокруг нее.
— А что сказал епископ дон Рафаэль Санчес? А он пойдет за телом нашего Антонио? — спрашивала она.
Первые несколько шагов донья Каталина сделала с гордо поднятой головой, но потом плечи ее опустились, сама она сгорбилась, и лицо ее искривилось от болезненной судороги. Она не заметила Эли, прошла рядом, словно его не существовало.
Минуя стол, она слегка пошатнулась и оперлась о столешницу кончиками пальцев.
Служанка, поддерживая ее, провела в дом.
Пуримова ночь
Переходя улицу, чтобы попасть в дом Алонсо, Эли заметил человека в буром колпаке.
Он тотчас свернул в проулок и скрылся в темноте подворотни. Человек в буром колпаке потерял его след.
Эли пересек маленькую площадь с колодцем и вновь оказался на площади Огня. Он хотел было повернуть назад, но тут увидел Гонсало де Пира, выходящего из церкви — в бархатном кафтане с золотым тисненым узором, в коричневых облегающих ноговицах и в бархатной шапочке с небольшими полями. Рука покоилась на эфесе шпаги. Рядом с ним шла красивая девушка с каштановыми волосами и золотым крестиком на груди. Одета она была в розовое платье, мягкими фалдами спадающее до земли и стянутое в талии лиловой лентой. В руке у нее был маленький молитвенник.
— Что за счастливая встреча в столь несчастный день, — Эли низко поклонился.
Гонсало де Пира улыбнулся.
— Вы меня с кем-то спутали. Уверяю тебя, — он обратился к девушке, — я вижу этого человека впервые.
— Гонсало, — девушка прижала молитвенник к груди, глаза ее от ужаса расширились, — я видела его вчера на площади Огня. Это еврей. — Она повернулась к Эли и высоко подняла голову. — Я не ошиблась, правда?
— Нет, вы не ошиблись, красавица, да и вы, благородный идальго, совершенно правы. Мы видимся впервые. Прошу принять мои извинения. Скажу лишь в свое оправдание, что у меня есть друг, который выглядит так же, как вы… Позвольте откланяться. — Эли снял широкополую шляпу и отвесил грациозный поклон.
Он огляделся но сторонам. Человека в буром колпаке не было, тем не менее Эли решил пробираться дальше маленькими улочками.
Когда он вновь оказался возле дома Алонсо, чья-то рука опустилась ему на плечо. Это был Гонсало.
— Я провожал невесту. Я знал, где могу тебя найти.
— Невесту? — удивился Эли.
— Да. Она ничего не знает. Эльвира — сестра Фернандо де Баена.
— Сестра? И она ни о чем не догадывается? Как это возможно?
— Когда-нибудь я тебе все объясню. Отойдем отсюда — здесь небезопасно, это дом Алонсо.
— Я как раз иду к нему, чтобы сделать то, чего не сделал вчера. Раз мне не удалось забрать Хуану и Мануэллу, заберу с собой в баррио Алонсо.
— Я пойду с тобой, хочу с ним попрощаться. Впрочем, вы оба спрячетесь до вечера у Фернандо де Баена — днем опасно возвращаться в баррио.