Этот стих написал мусульманский поэт. Разве нашелся столь же благородный поэт в Кастилии, Арагонии или Наварре? Вот вам примеры братства потомков Исаака и Исмаила.
— А мне известны примеры ненависти, — заметил дон Энрике. — Коран кишит клеветой на потомков Исаака. Во имя Аллаха воинство еврейских крепостей вблизи Мекки уничтожалось под корень, а свободное княжество еврейское вблизи Медины мусульмане сравняли с землей.
— Магомет взывал к сердцам. «Если Тора — книга от Бога, — говорил он, — то и мы должны исполнять ее предписания». — Раввин Юсуф повысил голос: — Магомет провозглашал: «Веруем в то, что нам и вам дано в откровениях. Наш Бог и ваш Бог — един, и мы ему предаемся без остатка». Своим верным он наказал во время молитвы поворачивать лицо в сторону Иерусалима, ввел пост в Йом-Кипур. Но евреи обманули его.
— Ибо не хотели перейти в магометанскую веру. Не поверили велеречивым песням, и тогда заговорил меч! — сказал дон Энрике.
— Евреи хотели коварно убить Магомета, — гранадский раввин Юсуф вдруг повысил голос. — Заманили его в еврейский дворец, и ему чудом удалось спастись. Евреянка Зайнаба, одна из жен Магомета, пыталась отравить его, но Магомет выплюнул кусок мяса. Однако яд был столь сильным, что с тех пор пророк страдал печенью, до самой смерти не мог вылечиться.
— Выходит, мы убили не только Христа… — сказал Эли. — Мы сбиваемся с пути, идем куда-то не туда. Простите, что я осмеливаюсь так говорить, хотя ни возрастом, ни умом я не могу с вами сравниться. Но отбросим внешнее, займемся сутью: от помощи отказываться нельзя. Но что мы о ней знаем? Никто свою силу не отдает в распоряжение случаю. Я не знаю, говорим ли мы с посланником, а если да, то с чьим?
— Я держу путь в Толедо с намерением объехать все еврейские баррио. Я остановился здесь, ибо гранд Авраам Сеньор сообщил мне, что, направляясь со своей миссией в Толедо, он также посетит и вас. Он говорил мне о конфирмации, о своем племяннике доне Энрико, которого хотел бы заключить в объятия. Я надеялся здесь с ним встретиться. Но увы! А теперь я отвечу тебе, мой юный друг, дон Эли ибн Гайат. Вы разговариваете с посланником гранадского владыки Мухаммада XI. — Раввин Юсуф ибн-аль-Балиджа поднялся с кресла. — Однако и мне со своей стороны хотелось бы знать: к кому я послан и с кем должен столковаться?
— Разве гранадский владыка не знал, куда посылает своего гонца? — спросил Эли. — Но не беда, если не знал. Дон Энрике и я возьмем на себя труд собрать людей и оружие. Верно? — обратился он к дону Энрике.
Энрике медлил с ответом.
— Это будет нелегко.
— Нелегко, если цель неизвестна, — сказал Эли. — Ее надо определить в первую очередь. И бросить клич тем, кто его ждет, и тем, кто сомневается. И восстанут.
— Цель, клич — их знает каждый, — сказал дон Энрике.
— Среди ночи спроси — человек проснется и ответит.
— Верно, мой юный друг. — Раввин Юсуф внимательно разглядывал свои ухоженные ногти с белыми поперечными полосками. — Люди, оружие, цель, клич… Остается лишь день, час и место.
Эли встал. Был он бледен, голос его дрожал:
— День конфирмации, время прибытия инквизитора в синагогу.
Он услышал чьи-то осторожные шаги и обернулся.
На внутренней галерейке стояла Марианна.
— Энрико, я жду. Ты забыл? — Марианна перегнулась через перила. — Где вы, сеньоры? Голоса слышу, а вас не вижу.
— Мы здесь, Марианна, — отозвался дон Энрике.
Перекинув через плечо шлейф платья, Марианна сбежала по лестнице. Черные завитки волос обрамляли шею.
— Дорогие гости, рабби Юсуф ибн-аль-Балиджа и дон Эли, позвольте пригласить вас наверх, — глубоко поклонившись гранадскому раввину, она протянула ему обнаженную руку.
Приняв сей дар, раввин Юсуф ибн-аль-Балиджа повел ее к лестнице.
Марианна подала гостям нугу с орехами в меде, какую делают на праздник Пурим, и апельсиновый сок.
— Прошу вас, мой юный друг, — обратился раввин Юсуф к Эли, — на чем это вы остановились? Мы вас прервали.
Марианна стояла спиной к мужу и раввину Юсуфу. Подавая разрезанный плод граната, она наклонилась к Эли и прошептала: