Окровавленный разбойник с голыми руками бросился на Эли, пытаясь вытащить его из повозки.
Другой отпустил вожжи и поспешил на помощь товарищу.
Посыльный стегнул коней, и они с места рванули галопом. Повозка, которая быстро катилась по круто спускающейся улочке, била коней по ногам, и они мчались на предельной скорости.
А раввин все кричал:
— Люди, держите их! Бандиты в центре баррио!
Из домов выбежали жители и бросились в погоню за разбойниками.
У ворот дома стоял секретарь раввина дона Бальтазара Йекутьель.
— Донья Клара очень беспокоится, — приветствовал он раввина Шемюэля Провенцало и Эли, когда те вышли из повозки.
— Донья Клара беспокоится, а на нас напали грабители, — разозлился раввин Шемюэль Провенцало. — Чудом живыми остались!
— Грабители? И что дальше было? — воскликнул Йекутьель.
— Сбежали от меня. Я пригрозил предать их проклятию.
— Дай Бог тебе здоровья, рабби! Но тебя ждут — донья Клара и раввин дон Бальтазар.
— Мне пойти вместе с раввином доном Шемюэлем? — спросил Эли.
— Конечно, конечно.
В библиотеке они застали раввина дона Бальтазара и донью Клару.
— На нас напали разбойники, — еще с порога начал раввин Шемюэль Провенцало, — кому сказать, так не поверят! Разбойники в центре баррио! Еврейского баррио! Боже, куда я попал?
— Наемники инквизитора, — донья Клара посмотрела на Эли.
— Инквизитора или кого-то другого, — сказал Эли.
— Что ты имеешь в виду, Эли? — спросила донья Клара.
— Не знаю… не знаю…
— Так или иначе, поблагодарим Господа, — донья Клара сложила ладони. — Вы оба должны поставить свечки в синагоге.
— Просто не верится! — все еще выкрикивал палермский раввин.
— Что решила альджама? — спросила донья Клара.
— Я не успел закончить своей речи! — пожаловался раввин Шемюэль Провенцало.
— Что решил совет? — донья Клара обратилась к Эли.
— Было много слов… — Эли заколебался. — И одно предложение главы альджамы.
— Какое?
— Маловажное. Оно касалось меня.
— Абу Дархам, когда был тут, все искал способ, чтобы загладить дело. Но я против. Рабби Шемюэль Провенцало из Палермо и ты, дон Эли ибн Гайат, я обращаюсь к вам в трудную для баррио и для дома раввина дона Бальтазара минуту. В вас я определенно не ошибусь. Йекутьель, отнеси в синагогу черные свечи, зажжешь их завтра после вечерней молитвы. Иди, найди смертную рубаху для раввина Шемюэля Провенцало. Завтра она ему пригодится.
— Донья Клара, — сказал Эли, когда Йекутьель вышел. — Дон Шломо Абу Дархам ищет способа спасти парня, это совсем еще мальчик, он чуть старше Хаиме.
— Ну уж извини, Эли, — в глазах доньи Клары блеснул гнев.
— Возраст… годы… — Эли подыскивал слова. — В этом возрасте еще не понимаешь, где лицо, а где изнанка.
— Я удивляюсь тебе, Эли. Помнится, ты был за то, чтобы побить клеветника камнями, — донья Клара подняла на него большие, чуть навыкате глаза.
— Да, но теперь, когда я узнал его, когда я видел его близко…
— Близко даже инквизитор мил, правда?
Эли молчал.
— Правда, Эли?
— Его можно изгнать из баррио, — сказал Эли.
— Чтобы он на все четыре стороны разнес клевету? Нет! — донья Клара решительно тряхнула головой.
В дверях показался Йекутьель.
— Донья Элишева, мать Дова, просит принять ее. Можно ей войти?
— Донья Элишева?
Дон Бальтазар взглянул на жену.
Донья Клара встала и поправила черную тюлевую накидку.
— Пусть войдет, — сказала она.
Вошла высокая женщина в черной шелковой накидке до самых пят и в кружевной шали, спадающей на плечи и сколотой бриллиантовой заколкой надо лбом.
— Заранее прошу прощения, — донья Клара рукой показала донье Элишеве на кресло. — У нас мало времени — мужчины торопятся в синагогу.
Донья Элишева села, опустив руки на колени и сплетя пальцы. Голову она подняла еще выше.
— Я не займу много времени, донья Клара. Нелегко было принять решение прийти сюда и — просить о милости для моего сына.
— Неужели для матери это было так трудно? — холодно улыбнулась донья Клара.
— Если мать уверена в невиновности своего сына…
— И это просьба о милости? — прервала ее донья Клара.
— Случается, что невинный вынужден просить о милости. К тому же…