— Я понимаю, Макаров, — мысленно проговорил Бронштейн. Ладно, раз это важно, придётся переступить через предрассудки. Особенно в свете вскрывшегося морального облика западных коллег. Итак, если я тебя правильно понял, идём завтра в киевский университет и пытаемся пройти экстернат. Затем выбираем тему для кандидатской из озвученных тобой. КЭД, я думаю, стоит оставить для докторской.
— Неплохо бы, прежде чем идти в университет, написать нечто наподобие «учебного плана», по которому ты изучал науки. Полезно, и добавит тебе веса в глазах ректора.
— Неплохо бы, согласился Бронштейн. Тогда придётся встать часов в пять-шесть и набросать его. Справишься? Я-то не очень представляю, что нужно писать…
— Справлюсь.
— Ну а сейчас, давай посмотрим на Луну, — вспомнил о цели своего восхождения на крышу Матвей, посмотрев на спутник Земли, только что появившийся из-за горизонта.
Труба из очковых стекол давала слабое увеличение. Лунный диск лишь незначительно, при взгляде на него через трубу, увеличивал свой размер. Тем не менее, стали видны лунные кратеры.
— Вот ты как-то раз вначале нашего с тобой знакомства упомянул о том, что в твоё время стали реальными полёты в космос. Расскажи, а? — в тоне Бронштейна, оторвавшегося от созерцания естественного спутника Земли, послышались жалобные нотки. Интересно ведь. Человек на Луне побывал? И на Марсе?
— На Луне побывал, но увы, не наш, а американ. Точнее американы. САСШ не единожды запускали ракеты к Луне. Начиная с «Аполло-11» и заканчивая «Аполлоном-17». Одна из экспедиций была аварийной.
— Всего шесть полётов? — очень удивился Митя. И что, больше не было?
— Не было. Даже в моё время, когда начал худо-бедно «дышать» космотуризм. Но дальше низких орбит вокруг Земли люди не летали. Что государственные космонавты, что частные. Хотя, Элон Маск — великий американский бизнесмен, сделавший космос доступным «простым» гражданам, и выполнивший обещание сделать полёт в космос к орбитальной станции не дороже транстихоокеанского перелёта, уже в моё время готовил ЧАСТНУЮ экспедицию на Марс.
— ЧАСТНУЮ?!!! — потрясённо вслух выпалил Бронштейн. Это как?!! Я понял из твоего рассказа, что полёты в космос — очень дорогие. Хотя ты мне суммы не называл…
— Дорогие были. Первоначально. Первые полёты американцев на Луну обошлись им в сумму пятнадцати миллиардов долларов. Думаю, и у нас были потрачены суммы, на полёты космонавтов, аналогичного порядка. Но Маск тем и велик, что сумел, благодаря частной инициативе, так поставить разработки своих космических кораблей, что они обошлись ему даже на первоначальном этапе в десятки раз дешевле, чем аналогичные государственные. И думаю, причина здесь в том, что госструктурам нет смысла экономить, они стремятся оплатить свою деятельность по-максимуму.
Маск сумел довести до предела идеологию одноразового носителя, после обнаруженных проблем с многоразовостью. Вообще её, многоразовость пытались вводить неоднократно и ранее, но суперэкстремальные нагрузки на космические аппараты сделали её бессмысленной. После пары аварий Маск решил вернуться к концепции одноразового носителя. Но максимально удешевить его. И это ему удалось — его КБ довело до ума «цельносгораемый носитель», идею которого выдвинул ещё Артур Фридрихович Цандер.
Массовый РН Маска штамповался в моё время на конвеере, и его себестоимость была в пределах полумиллиона долларов, и самое смешное — имела тенденцию к снижению, ибо объём заказов только рос!
— Полмиллиона?! Ничего себе дешевизна! — удивился Бронштейн.
— Митя, ты забыл про инфляцию. Дели цену моего времени на тридцать примерно — узнаешь цены в масштабе цен твоего времени.
— А! Тогда да, действительно, немного.
— Так вот, я не знаю, как там далее развивались события — попал к тебе, но думаю, на Марс Маск полетел. Его ракеты сделали космос доступным.
Однако, до Маска космос исследовали в основном автоматическими межпланетными станциями. Так сказать, предварительный этап исследований Солнечной Системы. Мы, я имею в виду Советский Союз, начали очень бодро, хотя когда читаешь воспоминания участников нашей космической программы, то не покидает ощущение, что наш первоначальный триумф, был, в общем-то случаен. Лишь благодаря энергии Сергея Павловича Королёва мы добились кратковременного, на десятилетие, мирового лидерства в деле освоения космического пространства. Да и то, в основном, околоземного. Уже в семидесятые годы лидерство стало уходить к США — это так стали называть тогда САСШ. И международный договор об использовании космического пространства составили мы криво — оставили там лазейку размером с тихий океан…
— Что за лазейка?
— Видишь ли, тогда, в шестидесятые, из-за чудовищной дороговизны космических полётов все были уверены, у нас по крайней мере, что осваивать космос под силу только государствам. А частные организации упомянуть забыли! То есть формально, на частных лиц этот договор не распространяется, и они могут пользоваться старым морским правом. Согласно которому, тот кто первым достиг новой земли и поставил свой флаг, а затем в течении пятнадцати лет подтвердил свои претензии на эти территории, является их владельцем. Так что договор «О освоении небесных тел включая Луну», вполне может отправится на свалку истории. Хотя, я думаю, что Китай Америке ещё покажет в таком случае, где раки зимуют.
— Ладно, это интересно, но не про астрономию, — вернул русло разговора к началу обсуждения Бронштейн. Что открыли в Солнечной Системе. Сильно она у вас отличается от наших представлений о ней теперь?
— Очень сильно. Например, на Марсе — ледяная пустыня. Этакая «планета Антарктида». Давление атмосферы одна стопятидесятая от давления на Земле, и вода на Марсе хоть и может быть жидкой, но только под слоем вечной мерзлоты, как у нас на Колыме и Индигирке, или, в открытых водоёмах, сильно солёной. Представь себе озеро с крепко посоленной водой, с её температурой около минус шестидесяти градусов по Цельсию! Жизнь на Марсе до моего ухода успели найти. Примитивные бактериальные сообщества.
— А Венера? Что там?
— Венера — планета-ад. В буквальном смысле. Давление на поверхности в девяносто два раза выше чем на Земле. Океанов нет, из-за того, что температура на поверхности превышает критическую для воды. Температура на поверхности Венеры где-то четыреста пятьдесят градусов по Цельсию. Воды на Венере тоже практически нет, — улетучилась за миллиарды лет под действием солнечной радиации. Вместо неё знаменитые облака Венеры формирует… серная кислота! Так что имя, данное Утренней Звезде арабами — Люцифер, куда более ей подходит.
— Жаль. Я мечтал о венерианских джунглях… — грустно подумал Бронштейн.
— Зря сожалеешь. Нет ничего страшнее жизни, эволюционирующей в таких джунглях, в условиях постоянной жары в течении миллиардов лет. Там такие чудища возникнут — мама не горюй! Вполне возможно, что если бы Венера сохранилась как живая планета, на Земле разумная жизнь бы не возникла — бо Земля была бы ещё миллионы лет назад освоена бы монстрами с Венеры.
А чтобы понять, что в вечно жарких джунглях может возникнуть — почитай подробные отчёты об экспедициях в африканские джунгли, в сельву долины Амазонки, о том, какие гады живут в джунглях острова Борнео. Сразу глупый энтузиазм улетучиться, когда узнаешь о глистах, которые там кишмя кишат, или хотя бы про тех же пиявок, которые заметь, не в реке к ногам цепляются, а… с деревьев падают!
— Дааа… — только и смог произнести вслух Бронштейн. А что нашли за орбитой Марса. А Меркурий?