Кода я не знал.
– Стой!
Голос командира прозвучал совсем близко. Я не мог точно сказать, насколько, но знал, что ближе некуда.
– Не глупи! Сдавайся! – взревел он.
Код, код, код…
Он сидел в моей памяти, но всё затуманил страх. Бабуля выбрала именно его, потому что это был мой самый любимый герой земных фильмов, которые мы вместе просматривали тайком.
Ну конечно.
Я вытянул руку и дрожащими пальцами набрал: С-К-А-Й-У-О-К-Е-Р.
Тяжёлые ворота с грохотом открылись.
Я проскользнул внутрь и нажал на кнопку с внутренней стороны, чтобы их закрыть.
Секундочку! Это что, рука? Она просовывается в дверь и пытается меня схватить? Душераздирающий крик, который я услышал, когда ворота плотно закрылись, подтвердил мои подозрения.
Кладбище служило последним пристанищем для устаревших транспортных средств нашей планеты. Бабуля часто захаживала туда и собирала запчасти для старых космических кораблей, которые ремонтировала. Она была лучшим профессиональным механиком в нашем транспортном парке, знала наперечёт все детали и фрагменты техники, которые здесь хранились, и даже втайне от всех поменяла код, который открывал ворота. Весь последний год она незаметно притаскивала меня сюда каждый вечер, чтобы подготовить к этому самому моменту, когда придётся бежать от настигающей меня неизбежности. Она вспоминала времена до Новой Эскадрильи, когда жизнь на нашей планете была цветной, ароматной и наполненной творчеством, и страстно хотела, чтобы я тоже прожил такую жизнь.
Каждый предмет на Кладбище я знал так же хорошо, как и моя бабушка. Все они были для меня как старые друзья. Я продвигался вперёд, огибая заржавелые космические корабли, протискиваясь между развалившимися межзвёздными истребителями, повреждёнными форсажными камерами и сломанными крыльями всех форм и размеров.
– Гражданин Коротконос, – крикнул командир Эскадрильи, воспользовавшись встроенным в шею усилителем голоса, – вы в ловушке! Вам не выбраться!
«Это ты так думаешь, роботизированная марионетка на службе у государства», – подумал я.
Я пригнулся, спрятавшись за горой из обломков крыльев, и стащил металлический брезент с транспортного средства, которое передвигалось со скоростью, превышающей скорость света. Его мы с бабулей Морщинкой собрали специально для моего побега. Корабль стоял передо мной – но мог ли он взлететь? У нас до сих пор не было возможности это проверить. Вскарабкавшись по лестнице к люку, я ощутил жгучую боль в руке. Мои передние глаза увидели, как из плеча хлынула лиловая кровь, в то время как глаза на затылке засекли солдата, который перелез через стену и выстрелил в меня.
Схватившись за плечо, я запрыгнул в транспортное средство и скользнул на сиденье пилота. Пристегнулся здоровой рукой, потянул и закрыл за собой люк, но тот вдруг резко открылся. Мой сенсорный усилитель пришёл в движение и теперь открывал дверцу каждый раз после того, как я пытался её закрыть.
– О нет! Только не сейчас! – взревел я.
Он громко втянул воздух. Я отлично знал этот звук: мой усилитель приберегал его исключительно для самых чудесных ароматов.
Я выглянул в открытый люк и понял, в чём дело. Тонкая веточка медоноса пробилась сквозь груду сломанных крыльев и тянула вверх свои оранжевые цветки. Их сладкий аромат взбудоражил мой сенсорный усилитель. А меня будоражил неизменный лязг, с которым лазерные выстрелы отскакивали от распахнутого люка. Стреляли явно с близкого расстояния. Эскадрилья была совсем рядом.
Я вытянул руку и схватил свой сенсорный усилитель, который обернулся вокруг лозы и то ли фыркал, то ли хрюкал, вдыхая аромат цветущего медоноса. Я раздражённо дёрнул его вовнутрь и громко захлопнул люк.
– Хватит нас задерживать! – закричал я, извлекая из его хобота оранжевый цветок. – Хоть бы раз в жизни сделал, как я говорю!
Я знаю, что у вас в человеческом мире нет привычки орать на свои части тела. Но сенсорные усилители обладают собственным разумом и реагируют на все внешние воздействия. В этом их прелесть и одновременно коварство – ведь именно эта особенность делает их опасными.
Я нажал на кнопку зажигания, и приборная панель засветилась, показывая координаты пункта назначения. Это был хороший знак. Стараясь не отвлекаться на боль в руке, я схватился за акселератор и толкнул его вперёд. Корабль весь задрожал, но в воздух не поднялся.