Нужны доказательства? Пожалуйста: Леда и Лебедь, Европа и Бык, Осирис, Исида и Гор. Я уже не говорю о восточных религиях: тамошние боги вытворяют такое, что и подумать страшно. И наша троица, если поразмыслить, не так уж свята. Как же примирить поведение богов с моралью, диктуемой людям религиями? Остается признать, что боги размножаются по иным законам, чем люди. Об этом, к сожалению, никто не задумывается. На всем, что связано с богами, стоит гриф: «Свято, критике не подлежит».
Я считаю, что Майку можно позволить все, что позволено другим богам. Какие-то боги размножаются делением: не только Иегова, у него есть последователи. Другие боги размножаются, как кролики, и плевать им на человеческие законы! Если Майк вышел в разряд богов, оргии становятся для него настолько же обязательными, как для солнца восход, и судить его следует по законам Олимпа!
Чтобы понять это, Бен, нужно прежде всего уступить их искренности.
— Я уступил, я только…
— Ой ли? Ты начал с того, что заранее объявил все их поступки дурными, осудив их с точки зрения морали, которую сам отвергаешь. Давай мыслить логически. Где есть полигамия, нет места моногамии. Если полигамия является основой их убеждений, зачем ее скрывать? Скрывают то, чего стыдятся, а наши-то боги гордятся собой. Прятаться по углам — значит признать правоту морали, против которой они выступили, или дать тебе понять, что ты чужак, которого они не хотят допустить в свое Гнездо.
— Может, меня и не стоило допускать?
— Разумеется, нет. Майк не хотел, но Джиллиан настояла.
— Это еще хуже.
— Почему? Она хотела сделать тебя богом. Она любит тебя — и не ревнует. А ты ревнуешь и, хотя говоришь, что любишь, ничего не делаешь, чтобы это доказать.
— Я ее на самом деле люблю, черт возьми!
— Значит, ты просто не понял, какой чести тебя удостоили.
— Наверное, — угрюмо согласился Бен.
— Могу посоветовать выход из положения. Тебе было любопытно, как Майк избавился от одежды? Сказать?
— Скажи.
— Это было чудо.
— Ты смеешься надо мной?
— Ничуть, посмотри на тысячу долларов. Пойди спроси у Майка. Попроси продемонстрировать еще раз и не забудь принести мне деньги.
— Джубал, мне не нужна твоя тысяча.
— Ты ее и не получишь. Спорим?
— Джубал, ну как я могу туда явиться? Сам понимаешь…
— Тебя встретят с распростертыми объятиями и не потребуют ни словечка объяснений. На это тоже можно поставить тысячу. Бен, ты не провел там и суток. Ты уверен, что понял, что они собой представляют? Разве тебе хватает суток на сбор материала, когда ты собираешься кого-нибудь ославить в газете?
— Нет, не…
— И после этого ты говоришь, что любишь Джилл! Ты не хочешь уделить ей даже десятую долю внимания, которое уделяешь грязным политикам. А она столько сил приложила, чтобы тебе помочь. Где бы ты был сейчас, если бы она действовала так же решительно, как ты? Скорее всего, жарился бы в аду. Тебя волнует их дружеский блуд? Знай: это не самое опасное.
— Есть что-нибудь опаснее?
— Христа распяли за то, что он проповедовал, не спросив на это разрешения властей.
Кэкстон помолчал, погрыз ногти и поднялся.
— Я пошел!
— Поешь сначала.
— Нет, я пойду.
Через двадцать четыре часа Кэкстон перевел Харшоу две тысячи долларов. Целую неделю от него не было известий! Джубал отправил ему письмо: «Чем ты занимаешься, черт тебя возьми?» и получил ответ: «Изучаю марсианский. Твой брат Бен».
Часть пятая СЧАСТЛИВЫЙ УДЕЛ
Глава 34
Фостер оторвался от кипевшей работы.
— Юниор!
— Да, сэр!
— Ты интересовался одним молодым человеком… Можешь им заняться: марсиане сняли с него наблюдение.
Дигби удивился.
— Простите. Разве есть молодой человек, по отношению к которому у меня какие-то обязанности?
Фостер улыбнулся ангельской улыбкой. Чудеса ни к чему, само псевдо-понятие «чудо» содержит в себе противоречие. Но эти молодые должны до всего доходить сами.
— Ладно, это пустячное мученичество. Сам за ним прослежу.
— Чем же заняться, сэр?
— Называй меня просто Фос. Церемонии хороши на линии, а здесь, в штабе, они не нужны. И следи, чтобы я не называл тебя юниором: ты справился с испытательным заданием отлично. Какое имя ты хочешь взять для дальнейшей работы?