— И с честью выполнил, капитан, — заговорил Генеральный Секретарь Дуглас. — Если вашему человеко-марсианину нужен денек-другой, чтобы привыкнуть к Земле, я думаю, наука подождет. Пит, не обижайтесь на капитана, он устал.
— Есть дело, которое не может ждать, — вступил Верховный Министр средств массовой информации.
— Какое, Джок?
— Господин Генеральный Секретарь, если мы в ближайшее время не покажем марсианина по стереовидению, начнутся беспорядки.
— Мне кажется, вы преувеличиваете, Джок. Мы включим в информационные выпуски марсианский материал. Завтра покажем церемонию вручения наград капитану ван Тромпу и его экипажу, а послезавтра, когда капитан отдохнет, попросим его рассказать о полете.
Министр покачал головой.
— Не годится, Джок? Почему?
— Люди ждали, что им привезут настоящего, живого марсианина. Марсианина не привезли, значит, нужен хотя бы Смит, причем нужен немедленно.
— Вам нужен живой марсианин? — Генеральный Секретарь Дуглас обернулся к ван Тромпу. — Вы снимали марсиан?
— Мы изводили на них пленку километрами.
— Чего же больше, Джок? Нет живых марсиан — показывайте фильмы! Кстати, капитан, марсиане не выступали против вас?
— Нет, сэр, но они нас и не приветствовали.
— Не понял.
Капитан ван Тромп закусил губу.
— Видите ли, сэр, говорить с марсианином — все равно, что кричать в лесу. Вы не получите ответа: ни да, ни нет.
— Вы не привели с собою вашего лингвиста, как его там? Или он ждет за дверью?
— Доктора Махмуда, сэр? Нет, он нездоров, у него небольшой нервный срыв, — ответил капитан, а про себя подумал: — Читай «мертвецки пьян».
— Космическая эйфория?
— Да, что-то в этом роде. («У-у, проклятые сухопутные крысы!»).
— Что ж, побеседуем с ним, когда ему станет лучше. А заодно пригласим нашего юного гостя Смита. Я думаю, это будет полезно.
— Возможно, — с сомнением в голосе произнес ван Тромп.
А юный гость тем временем изо всех сил старался поддержать в себе жизнь. Невыносимое давление чужого пространства на тело стало чуть меньше, когда его посадили в мягкое гнездо. Смит оставил попытки самостоятельно поддерживать свое тело: сил едва хватало на дыхание и сердцебиение. Сердце, диафрагма и легкие с трудом справлялись с чужим гравитационным полем, с чужой атмосферой, приторно густой и ужасающе горячей. За каждый глоток воздуха приходилось бороться. Смит был вынужден подключить все три уровня к управлению дыханием и работой сердца. Через некоторое время, когда пульс и дыхание успокоились, Смит решил, что можно переключить внимание на другие объекты. Он выделил часть второго уровня на наблюдение за своим организмом и окружающим пространством, а первый пустил на осмысление недавних событий.
С чего начать? С того, как покинул Марс вместе с теми, другими, которые сейчас стали его братьями? Или с того, как очутился в этом гнетущем мире? Смит снова болезненно ощутил жар и грохот, которыми встретил его этот мир. Нет, он еще не готов во все это вникнуть — назад! Назад, к тому моменту, когда он впервые увидел чужаков, впоследствии оказавшихся соплеменниками. Нет, еще дальше, в прошлое, когда он с ужасом осознал, вник, что он — чужак среди соплеменников. Назад, к самому гнезду.
Смит мыслил не так, как мыслят земляне. Его обучали основам английского языка, но английский был нужен Смиту, как он нужен индусу для объяснения с турком. Смит использовал этот язык как сложный код, с помощью которого можно лишь приблизительно выражать мысли. Образы и ассоциации, возникавшие в мозгу Смита, невозможно было привести к земным: они были порождены иной культурой.
В соседней комнате доктор Тадеус играл в крибидж с Томом Мичемом, приставленным к Смиту сиделкой. Краем глаза доктор следил за датчиками. Увидев, что пульс у Смита замедлился до двадцати ударов в минуту, доктор бросился в комнату к пациенту. Санитар Мичем побежал следом.
Смит колыхался на эластичном покрытии гидравлической кровати. Казалось, что он мертв.
— Позовите доктора Нельсона! — приказал Тадеус.
— Слушаюсь, сэр! — сказал Мичем, — а потом добавил: — А может, сделаем электрошок, док?
— Позовите доктора Нельсона!!!
Санитар выбежал. Тадеус смотрел на пациента, не решаясь прикоснуться к нему. Вошел доктор Нельсон, ступая тяжело и неловко, как человек, долго бывший в космосе и еще не привыкший к земному тяготению.