— Так и знал! Проснулся утром и подумал: «Надо позвонить Джилл. Не может быть, чтобы она ничего не знала». Выпей еще, солнышко, мне для тебя ничего не жалко. Можешь прямо из графина.
— Перестань!
— Хочешь, я тебе ножки потру? Мадам, позвольте взять у вас интервью. Как…
— Бен! Ты обещал! Ты сошлешься на меня, и меня уволят.
— Я скажу «из надежных источников».
— Я боюсь.
— Я сейчас умру от неудовлетворенного любопытства, и тебе придется доедать за меня бифштекс.
— Ладно, я расскажу, но с условием, что ты не станешь использовать мои слова.
Бен молчал. Джилл рассказала, как обманула охрану.
— Ты можешь пройти туда еще раз?
— Пожалуй, могу, но не хочу: это рискованно.
— Слушай, помоги мне туда пробраться… Я оденусь электриком: комбинезон, профсоюзный значок, ящик с инструментами. Ты мне дашь ключ…
— Нет.
— Почему? Будь умницей, девочка. Это будет величайшая сенсация со времен Колумба и Изабеллы. Единственное, чего я боюсь, — это встретить в палате более расторопного электрика.
— А я боюсь за себя, — перебила Джилл. — Для тебя это сенсация, а для меня — карьера. Меня дисквалифицируют, уволят и вышлют из города.
— Мадам, позвольте предложить вам взятку.
— Сколько? Я соглашусь, если ее хватит на то, чтобы провести остаток жизни в Рио-де-Жанейро.
— Я не могу перещеголять Ассошиэйтед Пресс или Рейтер. Сотни хватит?
— За кого ты меня принимаешь?
— Сто пятьдесят!
— Как связаться с Ассошиэйтед Пресс?
— Капитолий, 10–9000. Джилл, я на тебе женюсь. Это предел моих возможностей.
— Что ты сказал? — Джилл вздрогнула.
— Выходи за меня замуж. Когда тебя выгонят из города, я тебя встречу и привезу сюда. Ты пройдешься по моей траве — по нашей траве — и забудешь свой позор. Но сначала ты проводишь меня в ту комнату.
— Ты серьезно, Бен? Повторишь при Беспристрастном Свидетеле?
— Повторю, — вздохнул Бен. — Зови Свидетеля.
— Я не приму от тебя такой жертвы, — мягко сказала Джилл, вставая и целуя его в щеку. — И, пожалуйста, не шути так со старыми девами.
— Я не шучу.
— Не уверена. Вытри помаду, а потом я расскажу тебе все, что знаю и мы подумаем, как тебе извлечь из этого пользу, не ставя меня под удар.
— Идет.
— Я уверена, что Человек с Марса не находится под действием наркотиков, и готова поручиться, что он в здравом уме, хотя он говорил в крайне странной манере и задавал идиотские вопросы.
— Было бы странно, если бы он не говорил в странной манере…
— Не поняла?
— Мы мало знаем о Марсе, но нам точно известно, что марсиане — не люди. Представь, что ты попала в племя, так далеко затерянное в джунглях, что они никогда не видели ботинок. Сможешь ли ты разобраться в тонкостях чужой культуры?
— Я понимаю, — кивнула Джилл. — Именно поэтому пропустила его глупости мимо ушей. Я не безнадежная тупица.
— Что ты! Ты просто умница, хотя и женщина.
— Тебе нравится, когда тебя поливают мартини?
— Извини. Женщины умнее мужчин, история это не раз подтвердила. Подставляй бокал.
Джилл, смягчившись, продолжала:
— Просто глупо, что к нему не пускают женщин. Он вовсе не сексуальный маньяк.
— Несомненно, его оберегают от излишних потрясений.
— Он не был потрясен, когда увидел меня — ему было просто любопытно. Я не чувствовала, что на меня смотрит мужчина.
— Если бы ты согласилась раздеться, он повел бы себя как мужчина.
— Не думаю. Мне кажется, он уже слышал, что люди делятся на мужчин и женщин, и хотел посмотреть, в чем между ними разница!
— Vive la difference![1] — провозгласил Кэкстон.
— Не говори сальностей!
— Я никогда не был так серьезен.
— Тогда успокойся. Человек с Марса не обидел бы меня. Ты не видел, какое у него лицо… А я видела.
— Ну и какое же у него лицо?
Джилл задумалась.
— Бен, ты когда-нибудь видел ангела?
— Кроме тебя, не видел.
— И я не видела, но Человек с Марса выглядит именно как ангел. У него глаза мудрого старика и совершенно безмятежное лицо с выражением небесной невинности, — она поежилась.
— Небесной, говоришь, — повторил Бен. — Взглянуть бы на него.
— Не пойму, почему его держат взаперти. Он и мухи не обидит.
— Дают освоиться. Человек с Марса не привык к земному тяготению и ему, наверное, сейчас неважно.
— Мышечная слабость не опасна; миастения гравис куда серьезнее, но мы и с ней справимся.
— Они хотят уберечь его от инфекции: он — как подопытное животное, которого содержат в стерильных условиях.
— Ну да, у него нет антител… Насколько я слышала, доктор Нельсон — он был хирургом на «Чемпионе» — в пути делал Смиту переливание и заменил половину крови.