— Что это за место, — спросил он, между тем, на чистом русском языке, обращаясь к ней. Его голос прозвучал настолько гармонично и музыкально, что создалось впечатление, будто он эту фразу не произнес, а пропел.
— Деревня наш, живем мы здесь, — не впопад ответила женщина. Потом добавила:
— А вы, простите, к кому-то приехали?
Юноша некоторое время помолчал, как — будто пытался что-то вспомнить, затем произнес:
— Нет. Я ни к кому не приехал. Но я не понимаю, как здесь оказался.
— А откуда ты, сынок? Где ты живешь, где твоя семья? — поинтересовалась старушка.
Парень провел рукой по лицу и пожал плечами:
— Не знаю, ничего не знаю.
— А как тебя зовут?
— Не помню.
— А документы у тебя есть какие?
Он недоуменно посмотрел на нее:
— А, что такое документы?
— Ну, паспорт там, удостоверение какое, права водительские.
Парень вывернул карманы. В них ничего не было. Некоторое время они молчали, потом Матрена Ниловна сказала:
— Да, плохи твои дела, милок. Без документов ты, вроде, как и не существуешь. Как говорят, без бумажки ты букашка, а с бумажкой — человек. Послушай, — вдруг пришло ей в голову, — а может ты шпион какой?
— А что такое шпион?
— Да, ладно это я так, пошутила, — ответила женщина, а про себя подумала: «Какой дурак- шпион попрется бы в нашу глухомань, да еще без документов. Если бы он был шпион, то имел бы такие документы, что комар носа не подточит. А, может, он преступник какой? От милиции скрывается? Нет, не похоже, я все-таки в людях разбираюсь».
Подумав, она сказала:
— Скорее всего, у тебя потеря памяти или на ученом языке, амнезия. Может, ехал где или шел, ударился головой обо что-то, а может какой лихой человек ударил тебя по темечку, вот ты и забыл все. Но это временно, потом все вспомнишь. Знаешь что? Пойдем ко мне, перекусишь, ты наверно, голодный. А там видно будет.
Она поднялась с пенька и направилась домой. Юноша, доверчиво, не оборачиваясь, пошел за ней. Ни он, ни женщина не заметили, как от группы деревьев отделилась фигура человека в багрово-алом одеянии и растворилась в утреннем тумане.
Природа Васюганья, так образно описанная Шишковым в его романе «Угрюм — река», за прошедшие сто лет совсем не изменилась. Та же трудно проходимая тайга, с ее болотами и медленно гниющими стволами деревьев, свалившихся под собственной тяжестью от старости; те же угрюмые, отливающие асфальтовой чернотой воды Васюгана, устремляющиеся к месту его впадения в Обь; то же отсутствие каких либо признаков цивилизации на протяжении сотен километров.
Деревня, где жила Матрена Ниловна находилась в самом центре излучины Васюгана, в пятистах километрах по прямой от Александровского и Стрежевой, и примерно в тысяче километров от Колпашево. К западу на протяжении двух тысяч километров раскинулась сплошная тайга вплоть до Тобольска. Конечно, в Сибири пятьсот километров не расстояние, были времена, когда местные мужики на лодках со спаренными «Вихрями» добирались и до Стрежевого и до Сургута, а некоторые и до самого Колпашево, но эти времена прошли. Во всей деревне осталась одна моторка у деда Мокия, да и то в последнее время дальше, чем на десять километров он от деревни не отъезжал.
Конечно, и в верховьях Васюгана, и ниже по течению у впадения его в Обь, можно было встретить и другие такие же поселения, частью заброшенные, а в некоторых тоже оставалось по несколько человек. Места здесь были дикие, глухие и новые люди не стремились сюда.
В доме Матрены Ниловны пахло травами и свежим сеном. В красном углу под рушниками виднелась икона, под ней теплилась лампада, а на тумбочке под иконой лежала библия, издания 1881 года.
— Проходи, не стесняйся, будь как дома, — пригласила незваного гостя Матрена Ниловна, — а я, тем временем, чайку вскипячу.
Позднее, заметив, что парень с интересом разглядывает висевшие на стене портреты двух похожих мужчин, она сказала, кивнув на один из них:
— Это муж мой, Георгий Иванович, погиб в апреле сорок пятого, не дожил до победы совсем малость. А это сынок мой, Олежка, подполковником был, десантником, батальоном командовал в афганскую войну.
Она помолчала, затем с горечью добавила:
— Героя ему дали, посмертно, да разве золотой звездой закроешь рану в материнской груди?
Некоторое время они молча пили чай, настоянный на травах. Несмотря на то, что на столе были закуски из мяса, рыбы, юноша к ним почти не прикоснулся, но ежевику и морошку отведал с видимым удовольствием.