Уместно задаться вопросом, как предания о фейри соотносятся с общим строением психической философии? Связь между ними непрочна и косвенна и состоит лишь в том, что любые факты, расширяющие наше понимание возможного и позволяющие выбраться из колеи привычного мышления, возвращают нам утраченную было гибкость ума и делают нас более восприимчивыми к новым учениям. Вопрос о фейри бесконечно мал и незначителен в сравнении с вопросом о нашей собственной судьбе и судьбах всего человечества. Свидетельства, которыми мы располагаем, впечатляют куда меньше психических откровений, хотя — надеюсь, мне удалось это доказать — пренебрегать ими также не стоит. Как бы то ни было, создания эти далеки от нас, и доказательство их существования в действительности немногим важнее открытия неизвестных животных и растений. Вековечные тайны «лилии, что цветет уединенно»[64] и расточительства природы, столь щедро рассыпающей благодеяния, которыми человек не может воспользоваться, несомненно будут раскрыты, как только мы осознаем, что рядом обитают иные виды жизни, разделяющие с нами единую землю и земные дары. По меньшей мере, эта любопытная мысль придаст дополнительное очарование молчанию лесов и первобытной глуши вересковых пустошей.
Глава VII Некоторые новые случаи
На основании предыдущей главы мы можем с уверенностью сделать вывод, что и до появления фотографий фей существование этих крошечных созданий подтверждалось множеством свидетельств, оспорить которые будет не так-то просто. Очевидцы событий ровно ничего не выигрывали, рассказывая о подобных происшествиях; свидетельства их не запятнаны какими-либо корыстными мотивами. То же касается новых сведений о встречах с фейри, которые я получил после публикации моей статьи в журнале «Стрэнд». Один или два рассказа оказались на поверку более или менее остроумными мистификациями, а из числа остальных я отобрал ряд случаев, представляющихся вполне достоверными.
Джентльмен, которого я выше называл мистером Ланкастером, тот самый, кто так сомневался в подлинности снимков, является духовидцем. Он говорит следующее:
«Лично я описал бы фейри как существ ростом от 2 футов 6 дюймов до 3 футов, одетых в наряды из коричневой шерсти. Это обезьяны спиритического мира — таково самое близкое определение, что я могу найти. Они обладают активным мозгом обезьян и инстинктивно сторонятся людей, хотя многие из них способны невероятно привязываться к людям или отдельному человеку. В любой момент такое существо может вас укусить, точно обезьяна, и немедленно ощутить раскаяние.
Их коллективный опыт, который при желании можно назвать «наследственной памятью», насчитывает тысячи лет, но они лишены способностей к логическому мышлению. Они напоминают Питера Пэна[65] — это дети, что никогда не станут взрослыми.
Помнится, я однажды спросил у одного из членов нашего спиритического кружка, известно ли ему средство познакомиться с брауни. Он отвечал, что для этого нужно отправиться в лес: если удастся подманить коричневых кроликов, другие коричневые создания, а именно брауни, появятся вместе с ними. В общем и целом мне кажется, что любой, кому доводилось встречаться с феями, непременно следовал духовной заповеди «Будьте как дети»[66] — иначе говоря, он или она должен был представлять собой либо тип простеца, либо Будду».
Последняя фраза поразительна. Любопытно, что слова мистера Ланкастера подтверждает письмо джентльмена по имени Мэтьюз из Сан-Антонио в штате Техас, отправленное мне 3 января 1921 года. Он утверждает, что три его дочери, ныне замужние женщины, все как одна видели фей до наступления половой зрелости, но впоследствии утратили дар ясновидения. Феи сказали им: «Эволюция нашего рода отлична от человеческой. Лишь немногие люди когда-либо посещали нас. Проникнуть к нам могут только древние души, достигшие высших ступеней развития, или дети в состоянии половой невинности». В этом письме независимым образом повторяется мысль, высказанная мистером Ланкастером.
Похоже, девочки впадали в состояние транса, прежде чем очутиться в стране фей — стране разумных крошечных созданий ростом от 12 до 18 дюймов. По их словам, феи приглашали их на званые обеды и торжества, катали на лодках по великолепным озерам и т. д. Каждая из девочек умела мгновенно впадать в транс. Так они поступали всегда, стоило им захотеть вновь наведаться в Страну фей; но в такие часы, когда феи сами приходили к ним, что большей частью бывало в сумерках, девочки оставались в обычном своем состоянии и тихо сидели, наблюдая, как феи танцуют. Отец добавляет: «Благодаря этому мои дочери выучились танцам и на празднествах и приемах в городе все зрители восхищались ими, хотя так и не узнали, откуда пришло к ним умение танцевать».
Мой корреспондент не пишет, существует ли заметная разница между европейскими и американскими феями. Если приведенные сведения найдут свое подтверждение и исследования будут продолжены, в будущем мы несомненно составим точную классификацию народа фей. И, если можно доверять ясновидческим дарованиям епископа Ледбитера[67], мы сумеем показать, что имеются четкие различия между элементальной жизнью различных стран, в то время как в каждой из них в отдельности обитают многочисленные виды фейри.
Об одном замечательном происшествии, связанном с фейри, рассказывает нам его непосредственный участник, преподобный Арнольд Д. Холмс. Он пишет:
«Я рос на острове Мэн, где сам воздух словно пропитан суевериями (если вам угодно их так называть) — простой и прекрасной верой мэнских рыбаков, детскими надеждами девушек Мэна, которые и по сей день не забывают оставить у камина щепки и уголек: вдруг «маленькие люди» забредут в гости и захотят погреться у огня. Высшей наградой для прилежной хозяйки станет хороший муж, а девушка, пренебрегающая обычаем, получит дурного или вовсе никогда не выйдет замуж. Но мне хотелось бы рассказать об удивительном явлении, свидетелем которого я стал, возвращаясь из Пила в свой деревенский приход Сен-Марк.
Не успел я миновать Грибский замок, живописный дом сэра Холла Кейна[68], как моя лошадь — надо сказать, весьма норовистая — вдруг остановилась прямо посреди дороги; поглядев вперед, я увидел в неверном свете туманных лучей луны целый отряд крошечных, размытых фигурок в полупрозрачных, словно сотканных из паутины одеждах. Вид у них был донельзя счастливый — они вприпрыжку неслись по дороге со стороны лесистой и очень красивой Грибской долины, где высится лишенная кровли церковь святого Триниана[69]. По местным легендам, церковь издавна служит любимым приютом фейри; дважды жители пытались возвести над нею крышу, и всякий раз фейри за ночь разрушали построенное днем. Последние сто лет никто даже не пытается починить кровлю — церковь предоставили «маленькому народцу», который считает ее своей собственностью.
Моя лошадь едва не обезумела от страха, я же зачарованно глядел на маленькую веселую армию. Они повернули к Ведьминому холму и взобрались на поросший мхом склон; один «маленький человечек» покрупнее остальных, ростом около 14 дюймов, стоял на страже, пока все они с танцами и песнями, погруженные в радостное забвение, не прошли через луга в долине к холму святого Джона».
Чрезвычайно интересный рассказ миссис Харди, жены колониста в землях маори в Новой Зеландии, позволяет сделать вывод, что фейри широко распространены по всему земному шару:
«Прочитав чужие истории о встречах с фейри, я наконец нашла в себе смелость рассказать Вам о происшествии, случившемся со мной лет пять назад. Надеюсь, вы простите, если я вначале приведу кое-какие подробности нашего быта, имеющие отношение к рассказу? Наш дом стоит на вершине холма. На некотором расстоянии вокруг земля была срыта и выровнена для закладки фундамента дома, хозяйственных построек, лужаек и так далее. С обеих сторон склоны холма круто обрываются вниз; слева у его подножия находится фруктовый сад, справа загон для скота и обсаженная кустами аллея, выходящая на проезжую дорогу. Однажды, когда уже смеркалось, я вышла во двор, чтобы развесить на веревке для белья несколько кухонных полотенец. Спускаясь с веранды, я услышала приглушенный конский топот, доносившийся со стороны сада. Я решила, что наверняка ошиблась и что звук доносится с дороги, где маори часто пускают своих лошадей в галоп. Я подошла к веревке и только успела поднять руки, собираясь закрепить полотенце прищепками, как услышала за спиной топот копыт. Внезапно маленькая фигурка верхом на крошечном пони промчалась прямо под моими поднятыми руками. Я огляделась и лишь теперь заметила, что меня окружили восемь или десять крошечных всадников на маленьких пони, напоминавших карликовых шетландцев[70]. Маленькая фигурка всадника, приблизившегося вплотную ко мне, хорошо выделялась в луче света, падавшем из окна, но он повернулся спиной к свету и лицо его я не смогла разглядеть. Лица других были довольно-таки коричневые, пони также коричневого цвета. Если у них и была одежда, то что-то обтягивающее, как детский вязаный костюмчик. Они были похожи на очень маленьких карликов или двухлетних детей. Я вздрогнула от удивления и громко воскликнула: «Господи, что это?» Видимо, это восклицание испугало их, потому что при звуке моего голоса все они промчались сквозь розовые кусты и поскакали вниз по аллее. Я слышала, как мягкий топот копыт стихает вдали, и все стояла там, пока не наступила полная тишина, а после вернулась в дом. Моя дочь, обладающая кое-каким спиритическим опытом, сказала мне: «Мама, ты такая бледная и испуганная! Что случилось? И с кем ты сейчас разговаривала во дворе?» Я ответила: «Я только что видела фейри верхом на конях!»