— Эх, славная у меня подрастает смена! — проревел он, обернувшись через плечо. В уголках его маленьких глазок собрались морщинки. — Ей богу, о вас, ребятки, еще в учебниках писать будут! Особенно про тебя, Ванька. Такого некроколдовства не видывал свет! Да тебе памятник при жизни поставят!
Я невольно приосанился, услышав похвалу. Все-таки приятно, когда твои таланты ценят по достоинству.
— Чем помочь-то, ваше превосходительство? — спросил я, желая закрепить успех.
Но генерал лишь отмахнулся и прибавил шагу.
— Нет уж, хватит с тебя на сегодня, чертяка! — пробасил он, тяжело дыша. — И так вы, оболтусы, подвергли себя опасности выше крыши. Не дело это — ученикам в настоящих боях участвовать. Вот выпуститесь, тогда и повоюете всласть. А пока — марш по палаткам!
Мы с облегчением выдохнули и направились в сторону своего лагеря, который располагался чуть в отдалении от основного. Ирина пристроилась рядом со мной и принялась что-то напевать себе под нос, улыбаясь каким-то своим мыслям. Я покосился на нее, гадая, что за муха ее укусила.
Позади раздалось противное хихиканье — это Дмитрий и его дружок Алексей потешались надо мной, не скрываясь.
— Что, Ваня, обидно? — ядовито протянул Шереметьев, поравнявшись со мной. — Такой талант пропадает! А все потому, что характер у тебя мерзкий. Вот и не заслужил перста! Вот ведь досада, да? У Анны скоро два перста будет, а у тебя пока ни одного.
У меня потемнело в глазах от злости. Я резко развернулся и, схватив его за отвороты мундира, с силой встряхнул, приподнимая над землей.
— Ах ты, сучий потрох! — прошипел я, брызгая слюной. — Не смей меня учить, кто чего заслужил! Думаешь, самый умный, да? А долг отдавать не спешишь!
— Я… Я не отдам! — просипел Дмитрий, отчаянно извиваясь. Его глаза забегали. —И вообще, то пари не считается!
— Ах, не считается? — зарычал я, стискивая кулаки до хруста. — Ну все, ты доигрался… здесь нет толпы учащихся, которые вылизывают твою аристократическую задницу!
Но не успел я размахнуться для удара, как между нами возникла Ирина. Она выставила руки, и нас тут же окатило ледяным душем, вырвавшимся прямо из воздуха. Меня отшвырнуло на пару шагов, а Митька отлетел еще дальше, приземлившись задом в грязь.
— А ну тихо! — прикрикнула на нас Ирина, сверкая глазами. В ее ладонях закручивались водяные вихри, готовые сорваться в любой момент. — Развели тут петушиные бои на потеху! Еще фингалов друг другу наставьте для полного счастья. К нам вроде император едет, а вы раскрасите друг другу лица!
Мы вспыхнули и опустили глаза, невольно поеживаясь. Митька с силой сплюнул, оттирая тыльной стороной ладони мокрое лицо. Шатаясь, он поднялся на ноги и ткнул в меня пальцем:
— Ты… Ты еще пожалеешь, Ведьминов! — прохрипел он, отплевываясь. — Я вызову тебя на дуэль, и тогда посмотрим, кто кого!
Я расхохотался ему в лицо, запрокинув голову:
— Можно подумать, ты продержишься против меня хоть минуту, трусливый ты лис! После всего я больше не собираюсь заключать с тобой ни пари, ни дуэли. Твое слово ничего не стоит! Все равно сбежишь с поля боя, поджав хвост.
Митька дернулся было ко мне, побагровев от ярости, но Алексей удержал его, что-то торопливо нашептывая на ухо. Постояв еще пару секунд, Шереметьев резко развернулся и потопал прочь, то и дело оскальзываясь на мокрой траве.
Проводив их мрачным взглядом, я повернулся к Ирине. Она устало прикрыла глаза ладонью и покачала головой:
— Ваня, ну что ты как маленький, в самом деле! Нельзя же так, сразу в бутылку лезть. Подумаешь, Дима ляпнул не подумав. С кем не бывает!
— Да он специально, змей подколодный! — не унимался я, прожигая спину Шереметьева ненавидящим взглядом. — Все никак уесть меня не может. Вот и строит козни да сплетни распускает!
Ирина лишь тяжело вздохнула и, взяв меня под локоть, повела в сторону наших палаток. Я не сопротивлялся, чувствуя, как понемногу отпускает клокочущая внутри ярость. Кажется, это ее талант… Ирка умела меня успокоить.
Краем глаза я заметил, как мимо прошествовала Анна. Голову она держала высоко, будто и не было только что пережитого боя. Похоже, её высочеству было глубоко плевать на наши дрязги — видимо, не царское это дело.
Внутри опять всколыхнулась зависть, но я поспешно задавил ее. Хватит с меня на сегодня. Устало потерев переносицу, я ускорил шаг.