Вокруг царила жуткая картина недавней битвы. То тут, то там попадались тела, укрытые тканью. В воздухе висела удушливая вонь смерти вперемешку с металлическим запахом крови. Все вокруг было пропитано аурой разложения и тлена.
Я втянул ноздрями этот аромат, чувствуя, как по жилам разливается мрачное торжество. Вся эта некротика, все эти отголоски ушедших жизней… Они питали мою силу, наполняя тело восхитительной легкостью. Хотелось запрокинуть голову и расхохотаться, упиваясь переполнявшей меня мощью.
Но чем дальше я шел, тем явственней ощущал, как мало мне этой подпитки. Большую часть убитых и раненых уже увезли. Хотелось чего-то большего, чего-то поистине грандиозного…
И вдруг я увидел ЭТО. Далеко впереди, на самой границе лагеря, в воздухе клубился исполинский сгусток тьмы. Даже отсюда я чуял, какой невероятной силой он обладает. Губы сами собой растянулись в предвкушающей ухмылке. Это та самая яма, для степняков!
Я припустил вперед, почти летя над землей. Сердце грохотало от возбуждения, а в ушах звенело от напряжения. Зеленоватое марево, клубившееся вокруг той аномалии, манило, словно сигилла призыва. Весь остальной мир будто отступил, померк, утратив краски.
Вот оно, то, что мне нужно! Та смерть, что утолит мою жажду. Та мощь, которая вознесет меня даже без перста. Я страстно облизнул пересохшие губы и прибавил ходу.
Глава 28
Добраться до ям оказалось проще простого. В царившей суматохе на меня никто не обращал внимания. Служивые сновали туда-сюда, занятые своими неотложными делами. То и дело подъезжали повозки из города — одни увозили павших, другие доставляли раненых. Стоны боли и скрип колес сливались в жуткую какофонию, от которой хотелось скрыться.
Я брел меж походных шатров, почти касаясь брезента плечами. Порывы промозглого ветра трепали волосы и забирались под одежду, леденя кожу. С приближением ночи холодало все сильнее. Небо заволокло свинцовыми тучами, предвещая скорый дождь. В вышине тоскливо курлыкали запоздалые журавли.
Поплотнее закутавшись в плащ, я ускорил шаг. Сапоги увязали в подмерзшей грязи, оставляя четкие следы. Дыхание вырывалось изо рта клубами пара. Обветренные губы саднило, а кончики пальцев немели даже в перчатках. Сегодня слишком холодная ночь, для начала лета. Настоящая аномалия!
Но все эти неудобства меркли перед лицом цели. Я почти физически ощущал, как меня влечет к той аномалии, будто неведомый магнит. Каждая клеточка тела жаждала приблизиться к источнику силы, впитать его, насытиться без остатка.
Наконец впереди показались очертания исполинской ямы. Даже издали от нее несло тошнотворным зловонием разложения и чем-то неуловимо знакомым. Я прибавил ходу, чувствуя, как губы расползаются в предвкушающем оскале.
Лишь только я приблизился к краю рва, как меня окатило волной ни с чем не сравнимого наслаждения. По жилам и венам растеклась обжигающая энергия, даря невероятную легкость. Тело будто таяло, распадалось на миллионы искр, чтобы вновь собраться воедино. Эйфория была столь велика, что на миг я ослеп и оглох, захлебываясь ощущениями.
Возможно… это чувствует мужчина в момент близости с желанной женщиной! Сладкая истома, сводящая с ума острота, до искр из глаз, до сбитого дыхания. Я не мог с уверенностью судить об этом, будучи демоном. Но готов был поклясться, что испытываемый экстаз сродни тому пику, что люди кличут малой смертью.
Пошатываясь, я приблизился к самому краю ямы и с трудом подавил приступ дурноты. То, что открылось моему взору, могло пошатнуть даже самый крепкий рассудок. Исполинский ров, доверху заполняли трупы. Мертвые тела громоздились друг на друге, сплетаясь в чудовищный клубок. Остекленевшие глаза пялились в пустоту, а разинутые в последнем крике рты будто взывали к милосердию небес. Кровь и внутренности давно застыли, покрывшись инеем и облепив изломанные конечности.
Это была братская могила степняков — тех, чьи жизни мы отняли сегодня. Никто не позаботился об их погребении, свалив тела как падаль в общую кучу. От этого зрелища мутило даже меня. Но куда сильнее было извращенное желание окунуться в эту бездну разложения, насытиться ее мощью до краев. Это желание меня и страшило!
Вглядываясь в изуродованные лица, я вдруг уловил странную закономерность. Кое-где среди месива человеческой плоти угадывались не только люди, но и персты!