Дева внезапно распахнула глаза. И, не успел я опомниться, резко села, а в следующий миг уже оказалась сверху, яростно вдавив меня в гору трупов. Литые бедра стиснули мои, а на горле сомкнулись тонкие пальцы, впиваясь до синяков.
От неожиданности я ошалело заморгал. Надо же, какая прыть! Только очнулась, а уже готова в глотку вцепиться. Нет, не люблю — обожаю своенравных и диких, словно степная кобылица! С ними не заскучаешь, это уж точно.
Запрокинув голову, я расхохотался — раскатисто, безудержно, до слез в уголках глаз. Хохотал, содрогаясь всем телом, пока она гневно сверлила меня взглядом. А над лицом призывно покачивалась ее пышная грудь. Пряди волос щекотали скулы, посылая по коже волны мурашек. Черт, как же захотелось впиться зубами в эти спелые персики! Прикусить, втянуть в рот, терзая нежные вершинки языком… мне начинает нравиться эти низменные желания!
Пришлось судорожно сглотнуть. Легкие горели, в паху нестерпимо тянуло.
— З-з-зачем ты вер-р-рнул меня? — прошипела дева с сильным акцентом, яростно стискивая пальцами мое горло. В низком голосе звучала угроза пополам с вызовом. — Отвечай, демон! Или я придушу тебя нас-с-смерть.
— Будь моей, стань перстом, — прошептал я, дерзко прикусив губу. — Стань моей правой рукой в этом бренном мире. Вместе мы отомстим ублюдкам, что уничтожают твой народ. Остановим бессмысленные убийства и уродства, творимые напыщенной знатью. Глядишь, поможешь мне взойти на престол — и тогда уж я разделаюсь с этими выродками!
Не дожидаясь ответа, я вдохновенно продолжал:
— Заняв трон, я искореню гнусный обычай насильно превращать магов в персты. Ни один ублюдок больше не посмеет обрекать одаренных, против их воли превращая в рабов! За подобное я обещаю кару лютую. Пусть неповадно будет. А верность таких несравненных созданий, как ты, я буду вознаграждать особо, — последнее слово я выдохнул с придыханием, обжигая дыханием ее губы.
Дева нависала надо мной, яростно раздувая ноздри. В черных омутах глаз полыхал неукротимый огонь вперемешку с сомнением. Какая же она невероятная сейчас! Непокорная и своенравная, будто разъяренная тигрица. Кровь бурлила и пенилась, требуя немедля укротить эту дикарку, подмять под себя. Смирить? Нет! Обласкать умелыми руками…
— Клянись! — прорычала она, отпустив шею, но впившись ногтями в мою грудь. Боль только распалила, послав волну мурашек вдоль позвоночника. — Клянись, что не лжешь. Иначе, видит небо, боги… я убью тебя собственными руками!
Да чтоб тебя! Усилием воли отринув похоть, я произнес заветные слова. Без тени колебаний, глядя прямо в ее глаза:
— Все, что было сказано — чистая правда.
На миг все застыло. А затем метаморф плавно откинула голову, обнажая беззащитное горло. Жест покорности и принятия. Она согласна стать моей!
Не теряя ни мгновения, я подался вперед. Обхватил изящную шею ладонью — властно, но бережно. Кожа под пальцами была горячей и гладкой. Кровь стучала в висках. Магия забурлила, ликуя от грядущего. Но вдруг что-то изменилось. По телу девы прошла едва заметная судорога, а в следующий миг ее горло вспыхнуло изнутри мягким золотистым светом.
Я замер, во все глаза глядя на это диво. Свечение становилось все ярче, очерчивая на коже затейливый узор. Он змеился, переплетался, словно живой…
Но не успел насладиться светом, как вспыхнуло черным нечто иное. Моя собственная метка на пальце, крохотный завиток тьмы. Она пульсировала в такт грохочущему сердцу, разрасталась, клубясь зловещим маревом. И тянулась, тянулась к горлу девы, чтобы слиться с нею воедино. Я чувствовал, как наши метки срастаются.
Шею девы плотным кольцом оплела тьма… тьма и свет сплелись в единое целое, образуя немыслимую вязь. А затем грянул взрыв. Исполинский столб черного пламени ударил в небеса, пронзая облака, раздирая ночь в клочья. Он ревел и полыхал, возвещая о свершившемся обряде.
Все кончилось так же внезапно, как началось. Тьма опала, втягиваясь обратно в наши тела. Узор на шее девы поблек, просочился под кожу и сгинул. Моя метка тоже угасла.
Мгновение, другое — и обмякшая дева осела на землю, лишившись чувств. Да уж, немудрено. Такой всплеск силы кого угодно в нокаут отправит. Я и сам с трудом держался, хватая ртом холодный воздух.
Неужели… Неужели это все? Связь установлена, ритуал завершен? Она теперь мой перст?
Не веря глазам, я склонился над безвольным телом. Провел пальцами по горлу, ощупывая гладкую, чуть влажную кожу. Ни следа. Облизнув подушечки пальцев, я почувствовал лишь легкий солоноватый привкус.