Ольга подошла последней. Она смотрела на меня пристально, словно пытаясь прочесть мои мысли:
— Не забывай, кто ты… кто ты теперь! — сказала она тихо. — И зачем едешь туда.
Я кивнул, понимая скрытый смысл ее слов. Да, я помнил о нашем разговоре, о тайнах этой семьи и о том, что мне предстояло сделать.
Сев в экипаж, я в последний раз окинул взглядом поместье. Странно, но я почувствовал что-то вроде… сожаления? Неужели это место за столь короткое время стало для меня чем-то вроде дома?
Кучер щелкнул кнутом, и лошади, кряхтя, тронулись с места. Экипаж затрясло на ухабистой дороге, и я понял, что путешествие будет не из приятных.
Дорога стелилась перед нами бесконечной лентой. Наше имение, затерянное в глуши Московской губернии, отделяли от столицы добрые четыре часа тряски. Я устроился на продавленном сиденье, чувствуя каждую выбоину и ухаб, и принялся рассеянно разглядывать проносящиеся за окном пейзажи.
Поначалу мелькали привычные виды — покосившиеся избушки, словно пьяные мужики, едва держащиеся на ногах; убогие лачуги, прижавшиеся к земле, будто в страхе перед господской плетью; пыльные проселки, извивающиеся, как пересохшие русла рек. Но постепенно картина начала меняться. Все чаще стали попадаться добротные каменные дома под железными крышами, гордо поблескивающими на солнце. Грунтовку сменила ровная мощёная дорога, по которой наш экипаж покатил заметно бодрее.
Вдали уже вырисовывались очертания города. Над морем черепичных крыш, словно маяки в бушующем океане, возвышались многочисленные башни и купола. Между ними, будто диковинные рыбы, сновали юркие дирижабли. Близость цивилизации ощущалась почти физически — воздух, казалось, звенел от напряжения и возможностей.
Вскоре мы свернули с дороги которая вела в столицу и примерно спустя час, перед нами раскинулась анфилада внушительных строений — громада Академии магии. Древние стены из потемневшего камня, хранящие тайны веков, увитые плющом башенки, тянущиеся к небу. Неподалеку виднелись острые шпили Храма духовенства, и приземистые корпуса Воинской Академии.
Наша карета уже почти въехала в распахнутые ворота, когда вдруг прямо перед нами, едва не задев лошадей, вылетел роскошный экипаж. Я еще больше вылез в окно недовольно наморщив лоб. Сверкающий лак, витиеватая резьба, гербы на дверцах — все выдавало в нем транспорт высшей аристократии.
Карета остановилась, дверца распахнулась, и на брусчатку выпорхнула девушка в форменном платье Академии. Едва взглянув на нее, я почувствовал, как сердце пропустило удар. Дьявол, до чего же хороша! Точёная фигурка, пышная грудб, осиная талия, которую, казалось, можно обхватить одной рукой, ножки от ушей — само совершенство. А эти губы, созданные для греха — полные, чувственные, изогнутые в надменной усмешке.
Нет, я, конечно, повидал красоток, но эта блондинка определенно была из высшей лиги. И ведь знает о своей красоте, стерва — каждое движение, каждый взгляд словно кричат об этом. От нее за версту веяло опасностью, уж я-то в этом толк знаю.
— Куда прешь, деревенщина? — процедила она, смерив меня высокомерным взглядом. Ее голос, низкий и бархатистый, словно дорогое вино, обволакивал и дурманил. — Не видишь, кто едет?
Я почувствовал, как внутри закипает ярость. Мало мне было Дмитрия, теперь еще и эта пигалица будет указывать?
— А ты не боишься, что твой острый язычок однажды доведет тебя до беды? — процедил я, спрыгивая с кареты на землю.
Внезапно воздух вокруг накалился, и из окна кареты блондинки, словно сгусток раскаленной лавы, вылился ОН. Перст. Его тело, гибкое и текучее, казалось соткано из живого пламени. Каждое движение — смертоносная грация хищника, каждый жест — угроза.
Я невольно отступил на шаг. Чёрт возьми, настоящий огненный перст! В книгах я видел изображения огневиков, но этот экземпляр… он был на совершенно другом уровне.
Перст двигался как гимнаст и это немного раздражало, каждый его шаг оставлял на брусчатке тлеющий след. Ни одного лишнего движения — чистая, концентрированная мощь. И глаза… Узкие зрачки полыхали адским пламенем, пронзая насквозь, выискивая малейшую слабость.
Существо оскалилось, обнажив ряд белоснежных зубов. От его рыка задрожали стекла в окнах.
— Спокойно, Азраил, — небрежно бросила девушка. — Нечего тратить силы на всякий мусор.
Но я уже был на взводе.
— Кого ты назвала мусором? — прорычал я, делая шаг вперед.
Азраил мгновенно среагировал. Его тело вспыхнуло ярче, и он бросился на меня, оставляя за собой огненный след.