– Можно уточнение? – придерживая девушку, спросил Вадим. – Я сам уходил.
– Кролик, – нежно сказала Марина, – какое это имеет значение?
Она заставила его пригубить из наполненного подругой бокала красное вино, закрыла глаза, будто хотела обмануть себя, и слизнула вино с его губ, после чего поцеловала.
– Я сделаю кофе, – поднимаясь с пуфа, сказала круглолицая подруга.
Марина вздрогнула, отстранилась и отбросила переломившуюся при поцелуе сигарету.
– Дай сигарету, – резко и холодно потребовала она.
Вадим постарался ответить предельно тактично.
– Не курю.
– … не пью и с женщинами не сплю, – продолжила она, презрительно поджав тонкие губы.
– С тобой выпью.
– На большее не рассчитывай… Я чужая женщина. И люблю другого.
Ночь. У приоткрытого окна колеблется занавесь. Тихо. Потом послышалось какое-то попискивание. Согреться и снова заснуть не удавалось. Пришлось открыть глаза, нерешительно вылезти из-под одеяла, в холодных тапочках пройтись, закрыть окно. Марина вернулась и села на постель, но какие-то смутные, оскорбляющие самомнение воспоминания и странное попискивание заставили её опять встать, накинуть халат. Ещё сонная, она вышла из спальни в гостиную, приостановилась возле разостланной на выложенных в ряд пуфах узкой постели, – разостланной небрежно, наспех, в неё ещё не ложились. Она откинула за плечи растрёпанные волосы, припоминая подробности. В гостиной тоже было прохладно из-за раскрытого окна и наведено подобие порядка. Она вспомнила, кто это мог сделать. И снова всплыло чувство оскорблённого женского самомнения. На этот раз попискивание донеслось явно из кухни, и она поправила халат, взглянула на себя в настенное зеркало.
При плотно задёрнутых шторах единственным источником света на кухне являлось зеленоватое излучение экрана откидной крышки чёрной плоской шкатулки. Малознакомый, вызывающий необъяснимые чувства мужчина сидел за кухонным столом, с лицом сосредоточенным и в зеленоватом освещении неожиданным, странным. По мерцанию, отражающемуся на его лице, можно было догадаться о пробегающих по экрану строках, появлении и исчезновении каких-то изображений, которые он напряжённо осмысливал, которыми пытался управлять посредством клавиатуры.
Скрип и вспышка газовой зажигалки отвлекла его. Марина включила верхний свет, опалила кончик сигареты и шагнула к столу. На экране появилась схема лабиринта, во вход которого прыгнула красная точка, побежала по нему, очутилась в тупике и тревожно замигала. Вадим отключил необычный компьютер, опустил экран-крышку. Девушка будто тогда заметила, что он встал со стула, когда его нос оказался напротив, едва не коснулся её носа. Она смотрела ему в глаза, медленно выпустила в лицо струйку белесого дыма. Вадиму было неловко, он не знал, что сказать или сделать, и молчал.
– Тебе не кажется, я женщина? – наконец произнесла Марина.
Он перевёл взгляд с больших зелёных глаз на высокую грудь, потом опять ей в глаза.
– Мне надо пожить у тебя, – сказал он, слишком серьёзно для ночного разговора с привлекательной девушкой.
Она пожала плечами.
– Посмотрю, как это, завести собаку… Раз тебе хватает напольной подстилки.
Надо было как-то объясняться, а он не знал, как.
– Понимаешь… У умного… По-моему, умного писателя есть наблюдение… Все зрелые матадоры циники. Большинство такими родились. А некоторые в юности были поэтами. Вот поэты, которые стали циниками, лучшие матадоры. Думаю, в любой профессии так... Когда-то я был поэтом. Теперь циник… Но мне трудно в собственных глазах выглядеть скотиной. Честь, добро, зло, в общем, глупости… Но если разрушу для себя границы между ними, перестану быть хорошим профессионалом. Тогда, наверно, сопьюсь.
Она выслушала его искреннюю речь, мило зевнула и отправилась обратно в спальню.
– Какой ты оказался зануда… – на ходу проговорила она. – И дурак.
Не отрывая головы от подушки, не открывая глаз, Нн. протянул руку на трезвон телефона, нащупал, снял трубку.
– Да, – негромко отозвался он, ещё во власти тяжёлого сна.
Сон сразу прогнал голос Вадима, который спокойно сообщил ему в ухо:
– Ваш агент успел выйти на секретные сведения. Ни много, ни мало на программу колонизации Земли. Тебя устраивает судьба североамериканских индейцев? Что-то в этом роде…
– Откуда звонишь? – перебил его Нн. и зажёг ночник. Свободной рукой он вынул из-под подушки короткоствольный пистолет, пальцем сдвинул предохранитель, отложил пистолет на тумбочку.