Он пришёл в себя среди английского парка, дальние деревья которого размывались серым туманом раннего утра. Слева виднелись такие же размытые очертания большого кирпичного особняка, и воздух был удивительно свежим и приятным, явно не городским.
– Марс! – по выложенной серыми плитками дорожке, прогуливаясь, к нему приближался изысканно одетый на классический английский лад мужчина лет пятидесяти с лишком. Его сопровождал очень крупный дог, светло-серым и с тёмными пятнами: окрасом, так шедшим седеющим волосам мужчины и его костюму. – Его пра-пра, и ещё два пра-дед охранял Гитлера. Нервы, как у змеи, бросается на малейшее движение, – с гордостью за дога громко предупредил мужчина. – Я так понял, ты захотел меня увидеть, Бульдог? – Мужчина знал, что кличка ему не нравится. – Пари, Дог против Бульдога. Ставлю на него. – Он указал на собаку, рассмеялся шутке. Затем расстегнул стальные наручники, которыми запястья рук гостя были прикреплены к подлокотникам плетёного кресла. – Марс, сидеть! Это свой!
Дог присел неохотно, заурчал, не отрывая недоверчивого взгляда от чужака. Под таким присмотром Вадим поднялся с креста, сделал несколько приседаний, стараясь не обращать внимания на то, что дог занервничал, заворчал с угрозой. Затем оставил ворчание собаки позади, широкими шагами догнал Хозяина, шедшего дорожкой к старым липам.
– Всё получилось случайно, – признался Вадим. – Но встретиться, действительно, хотел.
Дог с беспокойством наблюдал, как они о чём-то разговаривали, сначала уходили от него, потом повернули и пошли обратно. Они вернулись к креслу, остановились, и пёс немного успокоился.
– Почему ты их выдаёшь? – под конец разговора поинтересовался Вадим.
– Кто-то на Кавказе хочет меня подмять. Мне это не нравится, – охотно ответил Хозяин. Он внимательно и серьёзно посмотрел в глаза Вадиму. – Хочу проверить их силу. Да-да, на тебе. Ты ж Бульдог. Раз ввязался, только мёртвый избавишь от хватки. А безнаказанный из-за своей афганской своры. Или, как у вас там, – братства. А теперь сядь.
Вадим молча опустился в кресло. Как знак доверия, наручники на его запястья больше не надевались. Хозяин взял из бокового кармана пиджака прозрачный пакет, двумя пальцами аккуратно вынул из него пропитанный раствором носовой платок. Он прижал носовой платок к лицу Вадима и ободряюще подмигнул догу.
Всё поплыло перед глазами Вадима, и он дёрнулся головой назад, когда прямо к лицу прыгнула отвратительная пасть огромной собаки.
На этот раз он очнулся у дома, где жила Марина, за рулём своего автомобиля, очнулся с тяжелой головой и отвратительным чувством неизбывной тошноты. Туман опять наступал на город, становился плотнее того, – в английском парке Хозяина. Хлопнула дверь подъезда, и молодая женщина вывела за руки двоих малышей, увела их в туман. Он смотрел на этом дом, к которому его доставили, и размышления были тяжёлыми, как и голова, в которой они зашевелились. Итак, Хозяин давал понять, что знает о его случайном убежище. И он невесело усмехнулся про себя старой, как мир, истине – нас губят не столько враги, сколько женщины. Здравый смысл где-то в закоулках мозгов зудил: исчезни отсюда, надо искать новое убежище. Но извечная потребность даже сильных мужских натур в дожидающейся, – пусть на краю света, но дожидающейся женщине: матери ли, жене, подруге, – уже пробудилась в нём, отчего-то связалась с образом Марины. Надо порвать эту непрочную пока нить их отношений, вяло подумалось ему, и он нашёл для себя оправдание, дал ещё сутки, стараясь укрепиться в вере, что Хозяин узнал о девушке случайно, как попутчице в его машине.
Она впустила его в прихожую, сама закрыла входную дверь. Ни о чём не расспрашивала, хотя было видно, спать не ложилась. В квартире витал запах сигаретного дыма, словно она прикуривала одну сигарету от другой.
– Я, кажется, привыкаю... К тебе привыкаю, – устало объявила она. – Можешь считать меня идиоткой.
Он привалился спиной к стене и потёр затылок.
– Что за дрянью усыпляют? – Морщась, по очереди снял туфли, по очереди уронил их на пол. – Голова трещит.
В носках, отдыхая ступнями от обуви, он направился в ванную комнату, на ходу стягивая и отбрасывая на тумбу куртку, затем галстук.