— И с кем это ты собираешься биться на мечах, Аврелий Лициний Сцинна? — Весело спросил Квинт, выходя на освещенное место.
— А! Это Вы, профессор?
— Конечно, я! А кого ты еще здесь хотел увидеть?
— Девушки до сих пор не вернулись, и я очень беспокоюсь за них. Они ушли уже довольно давно, причем, уходя, оставили все оружие здесь. Вдруг с ними что-то случилось.
— Давай пойдем им навстречу. Пойди, возьми у хозяина таверны какой-нибудь факел.
Аврелий со всех ног бросился в таверну, но, едва добежав до двери, резко остановился, прислушавшись. Где-то, совсем недалеко, послышались шаги и еще звуки, похожие на стоны. Аврелий побежал на звук. В нескольких сотнях шагов от таверны, он чуть не столкнулся с Цилией, поддерживающей, еле бредущую Танию.
— Что случилось? На Вас кто-то напал? Что с девочкой?
— Никто на нас не нападал! — Ответила Цилия. — Чем задавать вопросы, лучше помоги. Ей очень плохо!
Аврелий подхватил Танию на руки, и, дав Цилие немного отдышаться, понес девочку к таверне.
— Так что же произошло? — повторил юноша свой вопрос.
— Если бы я знала! Ее вдруг, будто парализовало. Я не знаю из-за чего, и ничем не могу ей помочь. Мой чемоданчик остался в павильоне в городе.
Навстречу из темноты выплыла грузная фигура Квинта.
— Что тут у Вас? — отдышавшись от быстрой ходьбы, спросил он у молодых людей.
— Девочке стало плохо. — Ответила Цилия. — Мне нужно срочно доставить ее домой для осмотра.
— Подожди, расскажи все по-порядку.
Продолжая идти к таверне, Цилия повторила свой рассказ Квинту.
— Похоже, Валтасар перестарался, — подумал Квинт, — не нужно было проводить ему глубокое сканирование мозга девочки. Хвала небу, что все обошлось. — А вслух произнес, — Успокойся, Цилия! Ей сейчас нужен покой, а до Царских садов слишком далеко. Тания не сможет ехать верхом. Давайте заночуем в таверне, а утром, если ей не станет лучше, наймем повозку и отвезем девочку в город.
— А если ей станет хуже? — Выпалила Цилия.
— Что-то мне подсказывает, что утром девочка будет совершенно здорова, но, если ты настаиваешь, Аврелий или Луций могут сейчас поехать в город и привезти твой чемоданчик.
— Я готов! — Тяжело дыша, ответил юноша.
— Вот и прекрасно! Донесешь девочку до таверны, и можешь отправляться в путь. А где, кстати, Луций? Что-то я его не вижу!
— Он в таверне, ждет нас к ужину. — Ответил Аврелий.
— Замечательно! Честно говоря, я изрядно проголодался, — открывая дверь в таверну, и пропуская вперед Аврелия с девочкой на руках, произнес Квинт.
Цилия постелила на одну из скамей свой плащ, и Аврелий осторожно уложил на него Танию. Девочка вся дрожала, как в лихорадке. К ней подошел Луций.
— Ого, да похоже, она подцепила какую-то местную заразу! — Воскликнул он.
— Успокойся, Луций! — ответил с порога Квинт. — Это не заразная болезнь. У девочки нет жара. Это совсем другое.
— Тебе-то откуда знать? — Сорвался Луций. — Ты что, врач?
— Нет, друг, я не врач, — спокойно ответил Квинт, — но если я говорю, значит, знаю, о чем говорю. Все, давайте ужинать! Завтра мы отправляемся в Мемфис, и нам нужно хорошенько отдохнуть. Эй, хозяин! — позвал Квинт суетящегося у очага хозяина таверны. — Найдутся в твоей таверне несколько комнат для усталых путников?
— Найдутся, благородный господин! — Ответил тот.
— Прекрасно, приготовь их для нас, — с деланным высокомерием ответил Квинт, бросая на стол горсть серебряных монет.
После ужина, Аврелий отнес Танию в одну из комнат, после чего отвел Квинта в сторону, и, переходя на шепот спросил:
— Так что же с девочкой, профессор?
— Валтасар просканировал ее. Я не думал, что могут быть такие последствия. Утром она будет совершенно здорова, и тебе нет никакой необходимости мчаться сейчас в город.
— Что сказал Валтасар?
— Это Темис, без всякого сомнения. У нее начинается мутация сознания. По себе знаю, насколько неприятный и болезненный этот процесс, но это не смертельно, и очень быстро проходит. Так что, готовьтесь. Завтра ничто нам не помешает отправиться в Мемфис. А сейчас, проследи, чтобы трактирщик покормил и напоил лошадей и иди спать.
Едва странные посетительницы покинули храм, жрица вышла из своего убежища за колонной. Она до сих пор не могла прийти в себя от только что разыгравшейся перед ее глазами сцены, не понимая, чем же так прогневила Артемис юная чужестранка. Девушка приблизилась к статуе богини и, опустившись перед ней на колени, стала шептать молитвы, восхваляющие силу, могущество и великодушие Артемис. В религиозном экстазе, юная жрица прильнула к холодному мрамору статуи, целуя ноги изваянию. Затем девушка поднялась на ноги, и, поспешно закончив уборку и затворив двери, удалилась в спальное помещение, чтобы с наступлением рассвета рассказать другим жрицам о чуде, которое ей довелось увидеть этим вечером.