— Девочка? Какая девочка?
— С трансплантированным сознанием Темис.
— Что? Как ты сказал?
— Ровно так, как ты услышала! Тот, кто дал мне код просканировал ее. Ошибки нет. Это она.
— Это меняет дело! Я согласна! Встретимся там, где она все начала. Надеюсь, помнишь?
— Помню, конечно! Когда?
— Максимум через месяц. Жди меня с полуночи в течение часа каждую ночь.
— Спасибо, Иза! Я сегодня же отправляюсь в путь. До встречи!
Квинт вновь коснулся символа со змеей и вытащил из углубления металлический предмет. Экран погас. Затем он поставил на место кресло и, нажав на каменный выступ, вернул все в первоначальное положение. После этого плита, закрывающая вход пришла в движение, открывая проход. Обратно по коридору Квинт буквально бежал, пока не оказался снаружи, где его дожидался Аврелий.
Если в эту лунную ночь, кто-либо страдал бессонницей, или, как наш друг Аврелий, дожидался бы дорогого для себя человека, то, кинув взгляд в сторону Великих пирамид, он мог бы увидеть странное явление. Сначала над вершиной самой большой пирамиды появилось яркое свечение, потом вся земля в Городе мертвых задрожала, как во время землетрясения, а потом с вершины одна за другой сорвались молнии, только не как при грозе, падающие с неба на землю, а уходящие от земли в темное ночное небо. Так продолжалось в течение нескольких минут, а затем все исчезло, и долина вновь погрузилась в ночную тишину и мрак.
Глава 20
Небо на востоке едва начало светлеть, когда усталые всадники вновь оказались возле харчевни, в которой оставили своих спутников. Осадив взмыленных от стремительной скачки лошадей, они спешились, и повели лошадей за повод, чтобы не нарушить сон спящих в харчевне. У коновязи Аврелий напоил усталых скакунов, разбудил Селима, приказав ему привести лошадей в порядок, и вместе с Квинтом отправился спать. Всю дорогу от пирамид, он не решался спросить у патрона о результатах ночной поездки, и только сейчас, нерешительно помявшись, спросил:
— Вам все удалось, профессор?
— Да, Аврелий. Я получил все, что хотел.
— И что мы будем делать дальше? Вернемся в Александрию?
— Ну, уж, нет. Нам предстоит дальний путь вверх по реке в город Уасет или Но-Амон, как он называется в Библие, или Фивы, как его называют греки. Там Вам предстоит кое с кем познакомиться. Но об этом потом. Иди, отдыхай. Все приготовления к предстоящей поездке я поручу Луцию. У него хорошо получается улаживать дела подобного толка.
Утром, наспех позавтракав, отряд выдвинулся в сторону Мемфиса, куда немногим раньше выехал Луций, в сопровождении нубийца по имени Нулу. Въехав в город, процессия проследовала к пристани, минуя многочисленные постоялые дворы и гостиницы, приветливо зазывавшие богатых путешественников. Квинт окинул взглядом немногочисленные корабли и лодки, пришвартованные к пристани, и свернул в сторону самого большого, двухмачтового корабля. И на этот раз интуиция его не подвела. Около широкого трапа, как и предполагал Квинт, он увидел Луция, о чем-то оживленно беседующего с невысоким, тучным человеком, одетым на восточный манер, в расшитый золотом и серебром шелковый халат. Подъехав поближе, Квинт спешился и подошел к беседующим. Он почтительно поприветствовал незнакомца, и, повернувшись к Луцию, спросил:
— Надеюсь, ты обо всем договорился?
— Ну, не совсем, патрон, — ответил Луций.
— Что значит не совсем? Поясни.
— Дело в том, что хозяин корабля, уважаемый Линар, запросил непомерную плату за то, чтобы доставить нас в Фивы. А его корабль единственный из всех, которые сейчас есть в Мемфисе, способный принять на борт нас всех вместе с повозкой и лошадьми.
— Сколько же Вы хотите, уважаемый? — Спросил Квинт, обращаясь к хозяину корабля.
— Тысячу динарий, благородный патриций, всего одну тысячу. Я бедный купец, и для того, чтобы выполнить твою просьбу, уважаемый, мне придется оставить здесь большую часть товаров. А это убытки, огромные убытки, грозящие мне разорением.
— Ну, если судить по твоей непомерно богатой одежде, разорение тебе не грозит, — насмешливо ответил Квинт.
— Внешность обманчива, уважаемый. Все это напускное, чтобы богатые клиенты не отворачивались от меня, а на самом деле, я беднее самого бедного нищего, — жалобно запричитал купец.
— Ладно, не ной! Ты получишь свою тысячу, и еще пятьсот на покрытие твоих «убытков», если доставишь нас и все наше имущество в целости и сохранности в Фивы не позднее чем через две недели. Слово римлянина!