— Подожди, выходит Зейвс, точнее его матрица, находится в ГИП и имеет возможность влиять на те или иные события?
— Выходит так, Квинт.
— И то, что все мы, тем или иным образом оказались здесь вместе, это тоже дело его рук, точнее разума?
— Похоже, что и это так!
— Выходит, что иудеи совсем недалеки от истины, представляя своего бога, находящегося на небесах в бесплотном состоянии, и способного вершить судьбы всего мира.
Глава 27
— Однако скоро уже начнет светать, — озабоченно сказала Иза, — а нам нужно еще вернуться к флайеру, чтобы отдать распоряжения насчет его возвращения к звездолету.
— Это далеко? — Спросил Квинт. — А то, если не будешь возражать, я могу составить тебе компанию.
— Мы оставили флайер в горах, примерно в ста километров отсюда. На крыльях около часу лета.
— Ну что ж, я не против поразмяться, — весело ответил Квинт, — давненько не пользовался крыльями. Уже стал забывать, каково это.
— Ну, если тебе так хочется полетать, я не возражаю. Дита, отдай Аркусу свой антигравиплан. Пусть тряхнет стариной, а то засиделся тут, в своем Риме.
— Как это, полетать на крыльях Афродиты? — Заинтересованно спросила Тания. — Разве их можно снимать и передавать кому-нибудь другому? Вот птицы, они же не могут никому отдавать свои крылья?
— Столько вопросов, и все сразу! — Смеясь воскликнула Иза. При этом куда-то пропали металлические нотки в ее голосе. Напротив. Он стал нежным и ласковым, и если в нем и остались металлические оттенки, то они скорее походили на нежную трель колокольчика. — Это не настоящие крылья, деточка. Это всего лишь машина, с помощью которой можно передвигаться по воздуху. Как-нибудь я научу тебя ими пользоваться (если, конечно ты сама этого захочешь, и если не вспомнишь раньше).
В разговор вмешался Луций.
— Помнишь, что я говорил тебе в Александрие? А ты решила, что я подшучиваю над тобой. Теперь-то ты понимаешь, что я вовсе не шутил?
— Ты же мне ничего не объяснил, вот я и решила, что ты меня разыгрываешь! — Обиженно парировала Тания.
— Ах Тания, да разве бы ты мне поверила, начни я тебе хоть что-нибудь объяснять?
— Не поверила бы, — буркнула девочка, — пока сама бы не увидела!
— Вот теперь я узнаю свою подругу Темис! — Рассмеялся Луций. — Ты вся в этом своем упрямстве!
— Ну, хватит, хватит! — Остановила словесную перепалку Иза. — Квинт. Если ты не передумал, то полетели.
Тания с завистью посмотрела вслед, удаляющимся в темное ночное небо, Изиде и Квинту.
— Скажи, Луций, а в Рим мы тоже полетим на крыльях?
— Нет, девочка, за Вами прилетит твой отец на летающем корабле.
— Почему ты сказал «за Вами»? А ты что, не собираешься лететь?
— Да, действительно, Луций, — удивленно спросил Аврелий, — как прикажешь понимать твои слова?
— Я никак не смогу сейчас отправиться в Рим. Ты, наверное, забыл, приятель, что я кое-что оставил неподалеку от Александрии. Глупо было бы бросать такой замечательный катер. Как мне думается, он нам еще может пригодиться. Поэтому я намерен вернуться в Александрию, а уже оттуда — к себе в Помпеи, а уже только потом — в Рим.
— Жаль будет расставаться после столь долгой разлуки, дорогой Стан. Ой, прости, я по привычке пользуюсь твоим первым именем. — Грустно проговорила Дита.
— Ну, это совсем ненадолго. Всего на пару — тройку недель. Что это по сравнению с тем огромным сроком, который прошел между нашей последней встречей и сегодняшним днем? Всего лишь мгновение!
— Да, действительно! Прошла целая вечность, но, кажется, что все это было только вчера!
— Я осмелюсь нарушить Ваш вечер воспоминаний. — Вмешался Аврелий. — И как же ты собираешься попасть в Александрию?
— Точно так же, как и сюда. На корабле.
— Интересно, а как ты себе это представляешь? Тебе напомнить, что пообещал профессор гребцам?
— Прекрасно помню! Он пообещал им свободу в конце нашего пути. Только подумай сам, Аврелий, что они будут делать со своей свободой, на что жить?
— У тебя что, есть, что им предложить?
— Представь, да! Я намерен, по прибытию в Александрию, обратиться к Вашему бравому триерарху, чтобы он принял их всех в свою команду. Они продолжат заниматься привычной работой, но при этом будут получать за нее денежное содержание. Мне кажется, это куда гуманнее, чем отпустить людей на все четыре стороны, обрекая их, таким образом, на жалкое, голодное существование, или на перспективу снова оказаться в рабстве.