Только нижний город жил, причем лишь малая часть его, но она жила яростной и кипящей жизнью, не повинуясь навалившимся холодным столетиям. С палубы баржи Кэри видел факелы, горящие в сумерках подобно желтым звездам, слышал голоса, а также дикую, но прекрасную музыку арф с двойной декой. Сухой ветер нес запах пыли, острых пряных ароматов и чего-то совсем непонятного. Новая культура еще не успела коснуться древнего города, и Кэри был только рад, хотя Валкис, пожалуй, неплохо было бы малость почистить, не причинив ему при этом вреда. Тут царили такие пороки, что уши отказывались верить.
— Не высовывай носа, — велел ему Дерек, — пока я не вернусь.
Уже совсем стемнело Баржа стояла у древнего каменного причала, выходящего на широкую площадь, с трех сторон окруженную обшарпанными зданиями Дерек отправился в город, за ним последовала вся команда — правда, совсем для других целей Аррин осталась на палубе и лежала на животе, на тюках с товаром, подперев подбородок кулаками. Она смотрела на звезды и прислушивалась к звукам с видом обиженного ребенка, которому запретили играть в опасную, но увлекательную игру. Дерек не разрешил ей ходить по улицам одной.
От скуки Кэри решил вздремнуть.
Он не знал, сколько проспал — несколько минут или несколько часов, — когда его разбудил истошный кошачий вопль Аррин. Он подскочил как ужаленный.
Глава 3
На палубе были какие-то мужчины Кэри слышал шум возни и проклятия в адрес Аррин. Незнакомцы что-то кричали про землянина.
Кэри скатился с койки. Он все еще был в земном костюме, который намеревался сменить на то, что принесет ему Дерек. В отчаянии Кэри сорвал с себя все и засунул в какой-то угол, под скомканные меха. Аррин больше не визжала, зато донесся приглушенный вопль — ей явно заткнули рот. Ученый весь дрожал на пронизывающем холоде ночи.
Шаги по палубе, легкие и быстрые… Кэри потянулся и снял с крючка на стене топор с длинной рукоятью, которым в случае опасности рубили крепления на палубе. И тут же ему в голову пришла мысль — как будто сам топор подсказал, что надо делать.
Тени мужчин возникли в проеме, темные силуэты на фоне тусклого света палубных огней.
Кэри издал боевой клич кочевников, разорвавший ночную тишину, и прыгнул вперед, размахивая топором.
Мужчины тут же исчезли из проема, как будто их дернули за веревочки. Кэри выскочил из кабины на палубу, в круг света факелов, и принялся крутить топором вокруг головы. Этому приему он научился много лет назад, когда понял, как полезно уметь прикидываться марсианином. Естественно, его угораздило вляпаться в кое-какие истории, не подобающие великому ученому-археологу, вроде межплеменных войн и набегов, зато он приобрел весьма странные, но бесценные навыки. Вот и теперь Кэри отогнал своим свистящим топором совершенно опешивших бандитов. С диким визгом он теснил их все дальше и дальше, а они взирали на незнакомца в немом изумлении — пятеро мужчин с серебряными серьгами в ушах и очень острыми ножами на поясе.
Потом Кэри присовокупил кое-что из того, что кочевники говорят о жителях Нижних Каналов, и кровь бросилась бандитам в лицо. А потом он наконец поинтересовался, какого черта им здесь нужно.
Один из нападавших, в ярко-желтой юбке, сказал:
— Нам сказали, что здесь прячется землянин.
«Интересно, кто бы это мог сказать?» — задумался Кэри. Мистер Уэйлз, через какого-нибудь марсианского шпиона? Ну конечно, кто же еще! Он уже начинал люто ненавидеть мистера Уэйлза. Но заставил себя деланно рассмеяться и спросил:
— Разве я похож на землянина?
Топор снова сверкнул в ночи. Кэри успел отрастить волосы, и они спутались в всклокоченную гриву великолепного цвета, рыжевато-коричневую гриву кочевника. Его обнаженное тело было сухощавым и вытянутым, как у обитателей Пустынных земель, и он все время упражнял свои мышцы, держа их в форме.
Аррин подошла, потирая разбитый рот и глядя на него с таким же немым изумлением, как и визитеры из Валкиса.
— Нам сказали, что… — снова завел человек в желтой юбке.
На площади перед причалом начали собираться зеваки — мужчины и женщины, праздные, любопытные, жестокие.
— Меня зовут Марах, — оборвал Кэри. — Я покинул Колодцы Тамбоины потому, что убил человека, и за мою голову назначена награда.
Колодцы были слишком далеко, и он мог не опасаться, что именно здесь его смогут уличить во лжи.