— Это оружие., новое оружие… — спросил Резня, — что это такое? Нечто вроде гравитационных бомб?
Лаврентий затруднился ответить. Он и сам пытался найти разумное объяснение тому, как хромы могли научиться повелевать одной из самых непокорных сил во Вселенной. Может быть, именно это и позволяло им странствовать между планетами?
— Осторожнее! — крикнул Головорез.
Из гнезда за их спинами один за другим выбегали хромы. Это были обычные особи, чьи испачканные грязью и слизью панцири серебристо сияли в тусклом свете. Но их было очень много. Головорез и Укол встретили волну первыми, встав плечом к плечу и нанося такие удары своими тяжелыми мечами, что ксеносы, кубарем отлетая под ноги сородичей, оставались лежать неподвижно. Струи дождя смешивались со смердящим ихором.
Резня и Ранящий подхватили Лаврентия и стали спускаться по заросшему камышами склону к воде. Почва, сырая, точно на болоте, была усеяна трупами ксеносов, погибших еще во время первой фазы штурма. Укол и Головорез постепенно отступали следом за товарищами. Магос, хоть и задыхался от ужаса, был в полном восторге от их мастерства. Скорости. Неукротимой ярости. Точности. Во все стороны летели, вращаясь в полете, отрубленные фрагменты хромов. Хлестал ихор. Напирающие ксеносы спотыкались о тела своих павших товарищей.
Лаврентию эти твари напомнили муравьев. Обычных лесных муравьев, что бросаются в воды ручья, чтобы их тела послужили мостом для других их сородичей.
И они всегда успешно преодолевали ручьи.
Муравьи не скорбят о погибших. Они их используют.
Еще одна волна хромов спешила к десантникам, заходя справа, вдоль берега. Челюсти тварей непрестанно клацали.
Резня повернулся к ним и обнажил свой широколезвый меч. Ни один из космических десантников пока не прибегал к помощи болтера, экономя боеприпасы.
Капитан насадил первого из приблизившихся хромов на меч и отшвырнул тело в реку. Описав дугу, ксенос рухнул в воду, подняв фонтан брызг. Клинок Резни же вновь взмыл в воздух и обезглавил следующую тварь, а затем рассек и третью, опустившись той точно в середину лба.
— Защищайте цель! — проревел Курланд.
Лаврентий съежился от страха, замерев на топкой кочке. Четверо Кулаков обступили его, расположившись по сторонам света и отражая нападение врагов, наступающих сразу с двух флангов. Ихор лился в таком объеме, что им пропах даже дождь. Слизь покрывала бойцов с головы до ног. Хромы самоотверженно бросались на четверку обороняющихся воинов, но наградой ксеносам были лишь гибель и расчленение. «Нет ничего, — вспомнил Лаврентий слышанные когда-то слова, — более смертоносного, чем Имперский Кулак, удерживающий позицию».
Магос мог лишь гадать, каких трудов магистрам и другим высокопоставленным лицам Имперской Армии, а также самому возлюбленному и великому Императору стоила работа по созданию легионов Астартес, по формированию их тел и умов… С какой дотошностью ученые изучали историю эволюции и навыки кооперации у различных видов зверей и насекомых, которым были присущи самоотверженность и способность к практически механическим действиям. Полный отказ от индивидуальности, возведение в абсолют коллективных интересов. Достаточно было бы заглянуть в заметки магосов биологис или энциклопедию, чтобы узнать о существовании в живой природе тысяч видов, обладающих способностями к кооперации, построению постлогических стратагем и обеспечению выживаемости своих сородичей.
Огромный бронированный жук с легкостью убьет одинокого крохотного муравья.
Но муравьи всегда успешно преодолевают ручьи…
Глава 13
— Видок у вас недовольный, — заметил Эсад Вайр.
— Неужели? — отозвался Вангорич. — Серьезно? Это так заметно?
Вайр покачал головой:
— Нет, по лицу этого не определишь. Во всяком случае, не с уверенностью, — признал он. — По вашему лицу никогда ничего нельзя с уверенностью определить.
Он еще несколько секунд разглядывал Вангорича. Магистр стоял в дверях рубки управления на станции слежения и походил на тень, рожденную близящимися сумерками.
— Кстати, прилично не виделись, — добавил Вайр. — Давненько ваше лицо здесь не показывалось. Я уже не так хорошо знаком с его нюансами и не распознал бы грусти, даже если бы вы вдруг выказали ее.
Вайр поднялся с потертого кожаного кресла и стряхнул воображаемую соринку с двубортного арбитрского пиджака.