Изображение космодесантника исчезло, как только Кубик разорвал связь. Шепот членов диагностиады становился то тише, то громче, словно шелест ветра в листве. Кубик снова уселся на трон и отдал ему команду. Конструкция плавно опустилась, и генерал-фабрикатор оказался на единственном плоском участке в сфере и единственном участке, где не было ячеек дигностиады, — на платформе диаметром в несколько сот метров, от которой шел мостик из марсианской бронзы, ведущий к громадным дверям, на страже которых стояла фаланга сгорбленных киберконструкций. Кубик мягко выскользнул из объятий своего трона и направился к распахнувшимся створкам. Снаружи ждали старшие члены синода Марса, готовые выполнять приказы. Низко кланяясь, они ловили каждое его слово.
Магоса Лаврентия и Элдона Урквидекса вели по Рукотворному Каналу Движущих Энергий — широкому церемониальному коридору, с отделкой, имитировавшей внутренние рабочие элементы логических панелей когитатора.
Они находились на нижних уровнях храма-кузни горы Олимп. В стенах коридора на неравных друг от друга расстояниях попадались Врата Логики — перекрытые тяжелыми решетками проходы, на страже которых стояли жуткого вида биоконструкции.
Канал был самым просторным коридором в трехмерном лабиринте и основным маршрутом, по которому двигались просители, желающие обратиться к Синоду Марса. Система переходов была построена тысячелетия назад во время Долгой Ночи одним полубезумным генералом-фабрикатором. Это было наследие его дорогостоящих экспериментов по эмуляции неописуемой дедуктивной мощи чистой энергии посредством человеческих возможностей. Технолитургия, движущаяся по сети, должна была выполнять ту же функцию, что и субатомные частицы для священной энергии. Разумеется, ничего не вышло. Но неудавшаяся вычислительная машина стала прекрасным произведением искусства и культовым местом.
Канал, прямой, как луч лазера, вел в недра горы, к приемной генерала-фабрикатора, и Урквидекса это беспокоило.
Механическое лицо магоса биологис могло ввести в заблуждение, но за стальной маской и телескопическими окулярами, заменившими глаза, скрывался вполне человеческий разум. Не так давно Урквидекс обрадовался бы встрече с Кубиком и возможности повлиять на свою карьеру в Синоде. Манипуляции, лесть, фиктивная логика — все эти инструменты он мог использовать так же искусно, как манипуляторы искусственных конечностей. Но тогда он еще не стал предателем. Сейчас жидкости в трубках его аугментических имплантатов холодели от страха. Урквидекс докопался до сути планов Кубика и отказался согласиться с генералом-фабрикатором. После того как Последняя Стена появилась в системе Сол и отправилась к Терре, и биологический мозг Кубика, и его вычислительный центр были полностью заняты политическими манипуляциями. Единственной ошибки Урквидекса будет достаточно, чтобы его раскрыли. Немногие оставшиеся у него участки кожи блестели, покрытые выступившей от беспокойства испариной.
Тяжелая поступь кибернетических стражей Кубика по металлическим пластинам Канала отдавалась гулким эхом. Все, что попадалось на глаза Урквидексу, представало перед ним в зловещих тонах. Сервочерепа и искусственно выращенные конструкты казались шпионами, следящими за каждым его движением. Песнопения магосов и электрожрецов, доносившиеся из часовен-фабрик и технобазилик, звучали обвиняюще. Шипение и звон священных производственных процессов едва могли скрыть их презрение. Лаврентий, чей спектр эмоций резко сузился после хирургического вмешательства, необходимого для спасения его жизни на Ардамантуа, безмятежно шагал рядом на трехногом шасси, и мысли, крутящиеся в его восстановленном мозгу, были загадкой для всех.
Урквидекс не был сторонником Ультима Механиста и не желал отбросить все человеческое из своей сущности. Для него, как и для любого из сторонников его субкульта, важен был баланс между органикой и машиной. Ибо что такое плоть, если не биомашина Омниссии? И поиск этого баланса весьма заботил Урквидекса. Раз за разом он возвращался мыслями на Ардамантуа, разрываясь между холодной логикой миссии «Субсервия» и ужасом, который магос испытал, узнав об уничтожении Имперских Кулаков. Размышляя над этим проявлением слабости, он завидовал новообретенной отчужденности Лаврентия.
Вскоре они добрались до приемной. Ведущие в нее двери были выполнены в форме пары шестерен, с поверхности одной из которых смотрел человеческий череп, а с другой — механическое лицо. Machina opus, разделенный на цельные составляющие. Киберконструкты остановились и ударили в пол древками силовых глеф.
Доносящимися откуда-то из глубины их корпусов голосами они объявили о прибытии посетителей.
— Матосы биологис Элдон Урквидекс и Фаэтон Лаврентий запрашивают аудиенцию у его логического величества генерала-фабрикатора Марса.
Урквидекс нашел это забавным. Никакого запроса не было, их вызвали. Сегодня он бы предпочел быть где угодно, но не в одном помещении с Кубиком. Он узнал? Неужели этот могучий ум смог раскрыть факт его сотрудничества с агентами Официо Ассасинорум?
Створки разъехались. Урквидекса и Лаврентия сопроводили внутрь. Помещение по ту сторону было намеренно построено так, чтобы устрашить посетителя. В свои лучшие дни Урквидекс бы счел огромное пространство, заполненное громадными потрескивающими силовыми кабелями и гудением потоков данных, исходящих от диагностиады, довольно нервирующим. А сегодняшний день был далеко не лучшим. Магос взял себя в руки и временно приостановил работу отвечающих за эмоциональное восприятие участков мозга, перенаправив мыслительный процесс на куда более стабильный механизм вычислительного центра.
— О могучий и мудрейший генерал-фабрикатор Кубик! Прим из примов и несравненный мастер, — произнес Урквидекс, разводя в стороны множество своих конечностей и выполняя сложный поклон, — я — твой скромный слуга. Озвучь свою волю, и я исполню ее с точностью до последнего знака, не потеряю данных, не допущу ошибки и вольной интерпретации тезисов.
Лаврентий ничего не сказал, но изобразил странный реверанс на трех ногах. Его единственный органический глаз нелепо мигал среди лицевых механизмов.
Кубик сидел в овальном кресле с высокой спинкой, висевшем в метре над землей на потрескивающем гравиполе. Специфический запах высокоэнергетического разряда наполнил воздух, когда кресло подплыло к двум биологам. От близости отражающего поля мантии техножрецов колебались, как на ветру.
— Магос биологис Элдон Урквидекс, магос биологис Фаэтон Лаврентий.
— Прим из примов, альфа из альф, — поприветствовал генерала-фабрикатора Урквидекс.
Лаврентий опять промолчал.
— Скажите мне, — начал Кубик, — что вы знаете о Курланде, втором капитане Имперских Кулаков, недавно вернувшемся в систему?
Механические части тела Урквидекса облегченно расслабились.
— Все, что захотите узнать, владыка Марса.
Кресло Кубика развернулось, извергая во все стороны импульсы энергии. Генерал-фабрикатор плавно облетел магосов.
— Пусть начнет Лаврентий. Он провел с космодесантником много времени на Ардамантуа.
— Он был добр ко мне, — произнес Лаврентий. Его модулированный голос звучал задумчиво. — Благороден. — Магос помолчал. — Генерал-фабрикатор, в условиях, подобных сложившимся, когда существует значительная разница в относительном иерархическом статусе участников информационного обмена, зачастую наиболее мудрым действием будет предоставление отвечающим мнения, не соответствующего его реальному отношению к субъекту заданного вопроса. Чтобы предоставить стороне, направляющей запрос, сведения, укладывающиеся в концепцию, которую данная сторона желает сформировать. Результаты проведенного анализа говорят мне, что вы желаете услышать о негативных впечатлениях, но я не могу их озвучить. Если вкратце, то он спас мне жизнь.
— Говори правду. Лесть вредит логике, — произнес Кубик.
— Я не могу сказать о нем ничего плохого, — продолжил Лаврентий. — Он, говоря простым языком, герой. После моей трансформации капитан Курланд угрожал магосу Урквидексу насилием в случае, если мне будет нанесен дополнительный ущерб.