Лучевое оружие и торпеды поражали корпус «Глашатая». Искалеченные орочьи истребители бросались на его щиты и погибали. В окулюсе бездна превратилась в сплошной водоворот взрывов и разрядов энергии. Пустотные щиты шли рябью, вспыхивая алым и пронзительно-фиолетовым.
Штурмовая луна была огромна. Ее края не помещались в окулюс.
— Лорд-командующий Курланд, — сказал по воксу Аднахиил, — вы готовы к запуску?
— Да.
— Открываем отсеки.
Аднахиил смотрел вперед, в бездну, в зияющую ярость цели. Краем глаза он видел, что красных иконок, обозначающих повреждения, становилось все больше. Он игнорировал их. Каждый удар и дрожь корабля он чувствовал как удар по собственному телу. Но стоял неколебимо и вел свой космолет вперед. Он знал о ранах корабля — так пусть же тот тоже знает, куда идет.
Челюсти снова разверзлись. В окулюсе показалось нутро орочьей луны. Аднахиил гневно смотрел в голодную раскаленную темноту.
— Запускайте! — закричал он. — Вперед!
Еще один сигнальный вой добавился к какофонии сирен на мостике. Это был единственный знак того, что «Громовые ястребы» выпустили на свободу, — пока не заговорил Курланд:
— Вы привели нас к порогу, брат, а теперь мы перешагнули его.
— Пусть удар будет могучим.
— Орки почувствуют его даже на Улланоре.
— Давайте! — заорал Аднахиил. — Через полюс!
Он заставит орков преследовать «Глашатая» как бесценную добычу, как мишень, которая отвлечет на себя все внимание от незначительных кораблей, летящих внутрь луны.
«Бейте сильно, — снова подумал он. — Бейте сильно».
ГЛАВА 4
Три «Громовых ястреба» влетели в разверстую пасть.
Они прошли низко, ниже уровня, на котором летали орочьи истребители, и, подобравшись прямо к челюстям, ринулись в глотку чудовища — колоссальную шахту, ведущую прямо к центру луны. Когда они пересекли порог, за иллюминатором вспыхнули энергетические разряды.
Сидя в «Возвращенной чести», Ультрамарин Симмиас сказал:
— Что-то вроде поля целостности. Сохраняют свою атмосферу.
— Ты явно под впечатлением, — сказал Курланд.
— Уважаю способности противника, — отозвался технодесантник. — Иной ход мысли привел бы к ложным умозаключениям и неверным действиям в бою, чреватым катастрофой.
— И что вы там наумозаключали, чего мы еще не знаем? — спросил Хакон Ледяной Захват.
Космический Волк пока не надел шлем, так что было слышно его гулкое рокочущее дыхание — он был весь в нетерпении.
— А то, что все части этой базы получают большое количество энергии, — ответил Симмиас, не реагируя на вызов. — Следовательно, большая часть повреждений, уже нанесенных нами, устранена, по крайней мере, настолько, что они не повлияют на тактику. Чрезвычайно много энергии расходуется, чтобы сохранить атмосферу в пусковой шахте.
«Честь» содрогнулась. Завыли сирены. Курланд посмотрел в иллюминатор. «Громовой ястреб» летел так близко ко внутренней стене, что задевал выступающие конструкции. Стены были грубые, неровные, а корабли неслись на такой скорости, что избежать небольших столкновений было невозможно. Три корабля шли сквозь заросли арматуры и торчащие камни. Они пока что не стреляли. Курланд смел надеяться, что их не заметили.
— Что думаешь, Симмиас? — спросил Кровавый Ангел Вепар, показывая на приводной радиомаяк телепорта на спине технодесантника. — Сработает?
— Не знаю. Слишком много незнакомых технологий.
Он говорил с толикой подозрения, и Курланд не винил его. Имперское устройство было модифицировано до неузнаваемости. Не такое громоздкое, как стандартная модель, но все покрыто переплетением проводов и медными сферами.
— Этот прибор осквернен ксеносами, — сказал Ханиил.
Курланд повернулся к библиарию Темных Ангелов:
— Разумеется, да — и мы используем это, чтобы очистить нечто большее.
— Телепортируясь обратно на «Глашатай»? — спросил Ледяной Захват. — Да там даже платформы нет.
— Когда машину запустят, она будет отвечать на сигналы с телемортационного отсека корабля, — сказал Симмиас. — Нас заберет обратно устройство с «Глашатая», а те, которые мы разместим на луне, отбросят ее обратно. Теоретически.
— Теоретически, — повторил Вепар.
Курланд посмотрел на Хаас. Она так и молчала с самого отправления «Глашатая ночи». Просто смотрела в иллюминатор, а на лице читались боль и мрачная решимость: она возвращалась в свою тюрьму. Он почувствовал, как женщина дернулась под его взглядом, словно понимая, что происходит. Впрочем, едва ли: она прежде никогда не видела пусковую шахту.